— Правда? — похабная улыбочка возникла было на лице штандартенфюрера, но тут же исчезла. Вестфалец снова смотрел на Бурцева. — Не станем углубляться в детали. Я просто хотел сказать, что Агделайда жила в более комфортных условиях. Но неволя все равно приводила ее в состояние, близкое к буйному помешательству.
Бурцев ощерился. Еще бы! Он мог себе представить, сколько крови попортила капризная княжна фон Бербергу. Пока Аделаида порхала на крыльях любви и боготворила своего избранника, из нее можно было веревки вить. Но когда начались неприятные сюрпризы… А неожиданное возвращение сюда было очень-очень неприятным.
Бурцев помнил, как несколько месяцев подряд Аделаида канючила и требовала увезти ее из взгужевежевской дыры. И тут такой облом… Благородный рыцарь, герой девичьих грез, наобещал княжне с три короба, нарассказывал сказок о чудесном вестфальском фамильном замке, а сам вдруг сослал даму сердца обратно в осточертевшую «Башню-на-Холме». Да еще при помощи противной сердцу доброй католички магии! Да еще и посадил под домашний арест! А Аделаида не из тех дамочек, что спокойно переносят подобный произвол. Эх, бедняга Фридрих, Взгужевежа — твоя самая большая ошибка на любовном фронте.
— Так ты говоришь, что пытался спасти мою жену?
— Да. Вчера я принес ей форму СС с зимним маскхалатом. Нокаутировал и связал охранника. Агделайде всего-то и нужно было переодеться, прикрыть лицо капюшоном, спуститься вниз и выйти со мной из крепости под предлогом проверки патрулей. Я уже отдал необходимые распоряжения. Кони ждали оседланными, ворота нам должны были открыть. А дальше — прощай, Взгужевежа…
Увы, твоя жена идти не пожелала. Заявила, что я подлый обманщик и ведаюсь с лукавым, а потому она мне больше не доверяет. Предложение надеть мужскую одежду вызвало у нее лишь негодование. Да и вообще нашу форму она воспринимает не иначе, как дьявольские покровы. Узнав же, что охранника поблизости нет и мы остались наедине, полячка вообразила невесть что. Когда же я попытался силой натянуть на нее хотя бы маскхалат поверх платья, Агделайда подняла такой шум, что к нам сбежался весь гарнизон.
Княжна сразу и во всеуслышание заявила, будто я хотел похитить ее для своих гнусных целей. Цели эти, собственно, мало кого интересовали, но сам факт сорвавшегося похищения был налицо. У Фишера, который давно уже копал под меня, наконец-то оказались развязаны руки. Он заорал про заговор и приказал арестовать меня до выяснения обстоятельств. Теперь вот ходит сюда; идиот, — выспрашивает, когда и где меня успели завербовать красные. Выслужиться хочет — отправить Гиммлеру готовенькое признание предателя. Далеко пойдет, наверное…