Вот это речи! Не девочки, но жены! Неожиданно пробудившаяся у воинствующей католички толерантность окончательно лишила Бурцева дара речи. А непробиваемый суровый прусс — тот, кажись, вообще аж растрогался.
— Пустое, дочка, — махнул рукой дядька Адам. — У нас тут сейчас проблемы поважнее имеются.
Проблемы?
— Что стряслось? — подобрался Бурцев. — Где остальные ребята?
— Перебиты все, — доложил Дмитрий. — Супостат завал-то уж разобрал. Снова свой греческий огонь на нас пустил. Кто испугался, вскочил да побежал — тех расстреляли невидимыми стрелами. Потом подожгли железную колесницу…
Расстреляли? Бурцев вздохнул. А они-то здесь стрельбы не слышали. Магическая звукоизоляция, однако!
— Мы вот только и остались, — продолжал новгородец. — Отступили, пока колесница горит… Извини. Василь, никак не можно там больше удержаться. Весь гарнизон крепости, наверное, сейчас в подвалы ломится. Вот догорит железный змей — и враг будет здесь.
Весь гарнизон? А что, очень может быть. Для фашиков ведь потеря подземелья с малыми башнями перехода — это настоящая трагедия. Цайткоманда во что бы то ни стало постарается отбить обратную дорогу домой, а также своего магистра и его помощников-медиумов. А уж ярость эсэсовской солдатни, когда та поймет, что заветные башенки раздавлены танком, а эзотерики СС мертвы, — вообразить трудно. Живыми их отсюда не выпустят — это точно.
Значит, попались?! Мышеловка, значит?! Бурцев сжал кулаки в бессильной ярости. Все напрасно, все зря! Теперь их либо пристрелят, либо сцапают. Но тогда уж лучше бы пристрелили…
— Освальд, должен же быть отсюда другой выход! Ведь куда-то эти подземелья ведут! Нам нужно выбираться из замка.
Добжинец лишь пожал плечами:
— Это старые подземелья, Вацлав. Все ходы давным-давно разрушены, да и неизвестно мне о них ничего.
Дядька Адам и Збыслав, потупив взор, стояли в сторонке. Дмитрий растерянно развел руками в ответ на немой вопрос Бурцева: не знаю, мол, Василь, понятия не имею, как в такой беде помочь.
— А ты что мыслишь? Можно выбраться отсюда? — спросил Бурцев Бурангула.
Юзбаши сокрушенно покачал головой:
— Нет, иптэш Вацалав. Здесь один путь: сверху вниз — к этому колодцу. Больше я ходов не видел. Только дверь, которую нашел Сыма Цзян. Но и там выхода нет — я проверял.
Все молчали. Тягостная и безрадостная то была тишина. Приплыли, что ли? Похоже, что так. Впереди — только смерть. Ладно, пусть смерть, но сначала… Бурцев взял пулемет на изготовку. Ох, кому-то мало не покажется сначала. Пятьдесят «невидимых стрел» в ленте, аккуратно уложенной внутрь патронной коробочки, — это не шутка.