— Видишь, Глеб, чего на белом свете творится, — усмехнулся хозяин. — В собственном доме полная дискриминация. По алкогольному признаку.
— Будет тебе, отец, — проворчала Вера Ивановна, убирая рюмку. — Попил уж свое…
— Да случай-то какой! По такому случаю и выпить не грех, — усмехаясь, оправдывался раскрасневшийся от позабытого удовольствия Федор Степанович.
— Грех или не грех — это не нам решать… А врачей слушаться надо, — веско заявила жена и налила ему полный бокал апельсинового сока.
Мужчины понимающе переглянулись.
— Ну, Глеб, — не выдержал Федор Степанович, — рассказывай: как дела, как устроился, чем думаешь заниматься?..
После обеда мужчины удалились в кабинет. Уютно устроившись в кресле, Глеб с наслаждением закурил. Федор Степанович, кряхтя, уселся напротив и с интересом принялся разглядывать подаренные Глебом шикарную авторучку «Паркер» с золотым пером и старинный бронзовый письменный прибор с литой длиннотелой таксой на отполированной панели. Живая осиротевшая бедняжка Мэри Пикфорд лежала возле его ног и, высунув от умиления язык, влюбленно глядела на Глеба.
— Спасибо, сынок… Порадовал старика, — улыбнулся Федор Степанович. Упрятал ручку обратно в бархатистый футляр и положил на письменный стол рядом с бронзовым прибором, который Глеб по случаю купил в «Антикваре». Затем сложил на коленях высохшие руки и пристально взглянул на гостя.
— Поговорим что ли, сынок? Чего дальше-то намерен делать? — спросил он.
— Жить, батя, — усмехнулся Глеб, выпуская в потолок длинную струю табачного дыма. — Как все люди живут…
Федор Степанович задумчиво покачал седой головой.
— Жить, это хорошо… Очень хорошо… Только ведь сам знаешь, какие волки на тебя зубы точат…
— Знаю, батя, — нахмурился Глеб. — Ну и хрен с ними. Пусть точат, коль делать нечего. Волков бояться — в лес не ходить.
— Это верно, — вздохнул хозяин. — Только тропинки в этом лесу мы, сынок, выбираем сами… Ошибившись раз, может не стоит в глухую чащу-то ломиться?
— Ясное дело, не стоит, — кивнул Глеб и затушил в пепельнице сигарету. — А я и не собирался.
Старик покосился на него с недоверием.
— В самом деле?
— Ты же меня знаешь, Федор Степанович. Сказал и точка. Мне своя шкура дороже. Сорок лет за плечами, а еще толком и жизни-то человеческой не видел.
— Тоже верно… — вздохнул старик и цепко блеснул на Глеба прищуренными глазами из-под кустистых бровей. — Хорошо выглядишь. Наследство что ли получил?
— Ага, — невозмутимо ответил Глеб. — В «Инкомбанке». Наличными выдали.
— Ишь ты! — покачал головой хозяин. — Стало быть, не забыл тебя твой князь ясновельможный?