Единственным человеком, которому удавалось благополучно сохранять хладнокровие в этой жуткой ситуации, была, как ни странно, сама Зайка. Смерть бабушки, которую, несмотря на все уловки, невозможно было долго от нее скрывать, подействовала на девочку неожиданным образом. Она как будто повзрослела и насторожилась, поняв, что у жизни, помимо светлой, есть и другая, неведомая ей, темная сторона. Но вместо детского страха у Зайки начал вырабатываться не по возрасту философский взгляд на вещи. К слову сказать, она уже легко и довольно быстро читала, главным образом, благодаря настойчивости Натальи Васильевны, которая, едва внучке исполнилось пять лет, начала увлеченно учить ее различать и складывать буквы. В первом классе Зайка заметно опережала многих своих сверстников, и вообще, чтение очень рано сделалось одним из ее излюбленных занятий. В этом девочка очень походила на свою маму и бабушку.
Однажды, вернувшись домой пораньше, Настя с ужасом обнаружила Зайку в слезах, а на столе — раскрытый первый том «Войны и мира»! Поначалу от неожиданности у нее даже язык отнялся. Но разговорившись с дочерью, Настя убедилась, что девочка действительно сумела невесть каким образом этот том прочитать, и теперь безутешно оплакивала смерть любимого ею князя Андрея! Чтобы утешить ребенка, Настя невольно была вынуждена разрешить Зайке читать дальше и убедиться самой, что ее любимый герой выжил. Как жаль, что подобное чудо не могло произойти с бабушкой! Но, очевидно, благодаря этой книге, девочка перенесла ее смерть удивительно мужественно, и больше не задавала Насте наивных детских вопросов.
Дочь оказалась превосходным конспиратором. При мамочке она делала вид, что самозабвенно читает сказки. Но, оставшись в одиночестве — состояние, в котором девочка, к сожалению, пребывала часто, слишком часто, — неизменно украдкой совершала экскурсии в притягательный мир взрослой литературы. По этой причине Насте пришлось изрядно перетасовать обширную мамину библиотеку, которая в свое время служила и ей таким же запретно притягательным средством к познанию мира. Пришлось спрятать на антресоли некоторые любовные романы, в том числе Золя, Мопассана и, конечно «Любовника леди Чаттерлей». Впрочем, едва ли подобные меры предосторожности способны были надолго остановить Зайку. И Настя решила, что лучше уж она сама рано или поздно «откроет» их дочери с соответствующими объяснениями…
Начало телефонного террора застигло Настю как гром среди ясного неба. За прошедшее после смерти матери время она понемногу успокоилась и втайне лелеяла надежду, что мрачные тучи, невесть почему сгустившиеся вокруг нее за эту зиму, начинают рассеиваться. Но не тут-то было! Вскоре Настя была окончательно убеждена, что в ближайшее время в покое ее не оставят. Но хуже всего было то, что никто не мог сказать ей, сколько все это может продлиться.