Кроме Князя это был единственный человек, с которым он мог вот так, запросто поговорить по душам. Недаром Глеб по-солдатски ласково величал его «батей». Дай Бог каждому бойцу встретить такого командира, каким немало лет был для него этот душевный старик, так же точно за ненадобностью выброшенный теперь на свалку истории. Их породнила крепкая боевая дружба и вечная память о том, кто однажды не вернулся из боя. Вернее, мертвым был вынесен оттуда Глебом на своих плечах. Да, он имел право называть этого старого заслуженного генерала «батей». И не только потому, что заменил им с женой единственного погибшего сына, так же, как они сами заменили ему родителей. Но еще и потому, что этот человек не предал бы его никогда. Ни при каких обстоятельствах…
Повесив трубку, Глеб еще долго лежал, невольно улыбаясь и представляя, как он вскоре войдет в знакомый дом на Украинском бульваре, туда, где его давно и всегда ждали. Ждали, как родного сына. Одно плохо: нельзя же явиться к старикам с пустыми руками!
И снова сняв трубку, Глеб начал нетерпеливо наворачивать номер Князя. Если тот в Москве или вообще в России, по этому номеру Глеб рано или поздно сумеет его найти. Должен найти. Просто обязан.
Ответил ему приветливо-мелодичный женский голос:
— Алло! Фирма «Рострейдинг». Слушаем вас.
— Девушка, милая, — в обычной своей шутливой манере начал Глеб. — Как бы мне потолковать с Ярославом Всеволодовичем?
— С кем? — искренне удивилась секретарша. — Повторите, пожалуйста, имя!
Глеб повторил. Более того, даже назвал номер кабинета, где в свое время восседал Князь.
— Одну минуту, — озабоченно ответила девушка. — Подождите, пожалуйста…
Он ждал минуту, другую, третью… Затем раздался знакомый щелчок с мелодичным переливом коммутации, и властный, весьма самоуверенный голос удивленно спросил:
— Алло! А кто его спрашивает?
— Моя фамилия Катаргин. Глеб Александрович, — нахмурившись, отозвался Глеб. — Я представитель фирмы…
— Вот оно что… — перебив, глухо усмехнулась трубка. — Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. И никто не сможет. — И после многозначительной паузы веско добавил: — Господин Славинский умер… прошлой осенью… В Ницце… Советую вам…
Глеб, не дослушав, положил трубку.
Убили. Это он понял сразу. Умереть своей смертью Князь просто не мог. Не такой это был человек, чтобы мирно ждать костлявую старуху…
Мысли, как табун, взбесившихся, взмыленных коней, заметались вихрем у него в голове. Значит, все-таки добрались. Значит, успел-таки Князь досадить им из своей заморской вотчины. Значит…
Резко сдернув трубку, Глеб принялся лихорадочно накручивать на невыносимо медленном диске другой памятный номер.