— Да что мы с тобой видели-то? Может, он его под кровать успел забросить. Нам бы осмотреть все повнимательней, а мы как безумные…
— Маш, что ты плетешь? Как самоубийца мог забросить пистолет под кровать? Что-то ты темнишь.
— Ну хорошо, сознаюсь. Я на этой окаянной вилле забыла шарфик… тот, полосатенький.
— А на нем русская этикетка…
— Вот и нет. Турецкая. Я его в Коньково купила.
— Господи, ну что мы препираемся? Если французской полиции надо будет нас найти, то они найдут.
— Вопрос только — когда. Через восемь дней нас здесь уже не будет.
— Так извещать нам полицию или нет? — почти с надрывом крикнула Галка.
— А что, если дать объявление в газету? — предложила Алиса. — Во всяком случае, я знаю, как это делается. Напишем, что в Пализо по такому-то адресу в пустом доме лежит труп. Объявление пошлем в «Юманите», это дешевая газета. В конверт кроме текста надо положить чек.
— А откуда у нас чек?
— Положим деньги. Я думаю, десяти франков хватит. Только такой бумажки нет. Это монета.
— Пошлем двадцать франков.
— Это мы можем себе позволить, — сказала я. — Двадцать франков — цена трупа.
— И вовсе нет. Это цена нашей совести.
— Странно, что в Париже труп, совесть и чашка кофе в одной цене, — задумчиво подытожила Алиса. — Теперь пошли на почту. Я знаю, где она находится. Только вначале сочиним текст.
Мы сочинили. По-русски он звучал очень убедительно. Потом Алиса с помощью карманного словаря билась над французским вариантом. На почте мы все переписали начисто. Алиса сказала:
— По-моему, это не заявление, а бред. Я напишу его по-английски с просьбой перевести и отредактировать текст. Вложим еще двадцатку.
— Такой труп мне уже не по карману, — проворчала я.
— Ладно, скинемся. Еще мы должны дать наш обратный адрес.
— Ну не Пализо же им называть. Выгляни в окошко, вот тебе и адрес.
Не могу не заметить, что отправка писем во Франции с точки зрения русского человека выглядит странно. Письмо не опускают в ящик, а относят к чиновнику в окошко. Он взвешивает письмо на весах и в зависимости от веса продает марку. Мы заплатили сколько-то там сантимов. Вообще непонятно, что французы мелочатся. Я думаю, что весы, сама процедура взвешивания и чиновник при этих весах стоят дороже, чем просто марка — для всех писем, без разбору. Но, с другой стороны, всем надо зарплату получать.