– Эх, Оська, Оська, да как же ему было тебя не раскусить, коли ты сам на себя донес!
– Чего?!
– А того! Пока ты с печкой возился, я Чуева обыскал и документик наш забрал. Кто же это в СССР слово «Предписание» через «и» с точкой пишет? А? Еров с ятями на бумаге наставил, и хочет, чтобы в нем шпиена не признали!
– Тьфу ты! А ты почему не проверил?!
– С каких это пор я должон начальство проверять? Я всегда считал, что ты парень грамотный.
– Да. Оба мы мудаки.
Дальше ехали молча.
Под утро они загнали машину в какой-то овраг, переоделись, форму облили бензином и подожгли. Маслов хотел спалить и машину, но Тараканов не дал – пожалел шофера, у которого из-за гибели вверенного казенного имущества могли быть большие неприятности. Он просто тщательно протер все детали, за которые они могли хвататься.
Дождавшись, пока костер разгорится в полную силу, они взяли корзинки и углубились в чащу. Когда по пути попался ручеек, Маслов побрил Тараканова наголо и сбрил ему усы.
Им предстояло пройти около десяти верст до Козельска. Шли, попутно собирая для маскировки грибы.
Из Козельска на поезде доехали до Сухиничей. Здесь надо было расставаться – в семь вечера Маслов должен был сесть на поезд до Калуги, а оттуда ехать в Тулу, куда у Осипа Григорьевича планов возвращаться не было.
Они зашли в лесочек у станции и сели на поваленную ветром березу:
– Может со мной, а, Вань? Через неделю в Нарве будем.
– А что я там делать стану? Я ж, Оська, делать ничего не могу, кроме как жуликов ловить. Здесь у меня хоть крыша над головой есть, да и братец помогает. А там? С голоду дохнуть?
– Там тоже можно устроиться. – голос у Осипа Григорьевича звучал неуверенно.
– Нет, Ось, не поеду. Как говорится, где родился, там и пригодился, буду здесь доживать.
– Ну тогда на, – Тараканов вытащил из бумажника тонкую пачку купюр, отсчитал сто червонцев и протянул Маслову. – Я бы тебе все отдал, кабы не мать.
– Так матери и отдай, – отвел руку Маслов.
– Держи, говорю. – Осип Григорьевич попытался запихнуть деньги в карман пиджака бывшего веневского станового.
– Не возьму, – твердо сказал Маслов. Тараканов посмотрел на него пристально и понял, что действительно не возьмет.
– Ладно. – Иван посмотрел на часы. – Через десять минут мой поезд, давай прощаться.
Бывшие коллеги обнялись, Маслов подхватил портфель, перекинул плащ через плечо и зашагал к платформе. Тараканову предстояло провести в лесочке еще целых полтора часа – московский поезд приходил в половине девятого.
В Москву Осип Григорьевич прибыл в семь часов утра следующего дня. До назначенной матери встречи оставалось еще двое суток, и надо было думать о том, где их провести. Такой вариант размещения, как гостиницы, он не рассматривал вовсе – по документам Тараканов имел прописку на Стромынке, а селить москвичей в московские гостиницы было запрещено инструкцией – про это ему Маслов рассказал. В отличие от Тулы, бабушек, предлагавших жилье, на вокзале не наблюдалась – видимо, милиция в Москве бдела лучше. Пришлось вспоминать друзей и знакомых. Перебрав в уме несколько кандидатур, Тараканов остановился на Герасиме Ильиче Фокине и решил нанести ему визит немедленно, опасаясь, что бывший коллега вскоре отправится на службу. Осип Григорьевич кликнул извозчика.