Фокин стоял в подъезде голым по пояс и чистил сапоги. Один из них уже отражал лучи утреннего солнца не хуже зеркала, а над другим бывший сыскной надзиратель работал огромной щеткой.
– Утро доброе, товарищ Фокин! – поздоровался Осип Григорьевич.
Герасим Ильич близоруко прищурился, узнал гостя, аккуратно положил сапог и щетку на пол и кинулся обниматься.
– В прошлом году по всей милиции чистка бывших прошла, никого сволочи не оставили, всех повыгоняли. А чего же, научили мы их жуликов ловить, вот и перестали быть нужными. Еле-еле я устроился приказчиком к одному купчине. Теперь вот мехом торгую. Тебе не надобно ли бобровой шубы? Мы скидку сделаем!
– Спасибо, Ильич, не надо.
– Зря, у нас мех хороший, только самый чуток хуже, чем до войны. Ну ладно, мне на службу бежать надо, а ты чай допивай и отдыхай с дороги. Я в половине девятого вернусь. Пожрать вот только у меня нету. На тебе ключ, как есть захочешь, так иди по нашей улице направо, через три дома кухмистерская будет – «Красный луч». Там неплохо кормят, только позже часу не ходи – во-первых, народу будет много, в соседнем учреждении обеденный перерыв в это время, а во-вторых, они щи уже продадут, а остатки водой разбавят – один к одному. В общем, не скучай, Оська, я скоро!
Когда Фокин ушел, Тараканов запер дверь, снял костюм и улегся на кровать, поверх одеяла. Из-за буйных соседей, всю ночь пивших водку, в поезде поспать не удалось, поэтому минут через пятнадцать Осип Григорьевич уже похрапывал. Вдруг он открыл глаза, вскочил, обхватил голову руками и зашагал по комнате.
Фокин принес две бутылки водки, круг «краковской» колбасы, буханку мягкого, вкуснейшего хлеба.
Когда допили вторую бутылку, Тараканов рассказал ему почти все.
Бывший сыскной надзиратель молча вертел в руке пустой стакан, потом поднял и зачем-то посмотрел сквозь него на лампочку.
– Надо было еще две взять, – вздохнул он и убрал со стола пустую бутылку.
Протерев клеенку тряпкой, Герасим Ильич положил на стол чистый лист бумаги и поставил перед Таракановым чернильницу:
– Накось, напиши матушкин адрес.
Осип Григорьевич обмакнул перо в чернила и вывел: «Тульская губернія, городъ Кашира, ул. Малая Посадская, Екатеринѣ Сафоновне, гражданкѣ Таракановой, собственный домъ».
Фокин взял лист, прочел, скомкал и бросил его в пепельницу.
– Однозначно они на такой адрес внимание обратили. С ятями у нас уже давно никто не пишет. Хорошо еще, что «госпоже» не написал.
– Про «госпожу» подумал, а вот про орфографию забыл, совсем забыл. Я по новым правилам и не писал-то почти, а в Эстонии русские газеты с ерами печатают. Ты думаешь, ГПУ такое письмо отследит?