– Товарища, подвинься, я тозе пиво пить буду! – попросил незнакомец.
Осип Григорьевич освободил место.
– Откуда будешь, отец? – спросил халатника один из пролетариев.
– Мой Ташкент приезжал, праздник Советский Союз, завтра Кремль идти, товарища Калинин вот эта рука жать будет! – Узбек продемонстрировал сухую загорелую руку. – Нас пять человек был, всех растерял, дом свой не найду. Сюдя приди, чай пина хотел, один холосый люди пиво угостил. Пиво – очень холос, люче чай!
Тараканов внимательно посмотрел на халат и тюбетейку узбека и сказал:
– А не выпить ли нам, товарищи, водки за дружбу народов? Пиво хорошо, а водка – еще лучше!
Халат оказался слегка коротковат, а тюбетейка, наоборот, налезала на уши, но в целом все смотрелось неплохо – после того, как Осип Григорьевич наклеил бородку и повернулся к Фокину, тот поднял большой палец.
– Совсем басурманином стал, мать родная не узнает.
– Это и хорошо, что не узнает. Я на нее хотя бы издалека посмотрю, ну а если слежки не увижу, то и подойду – на вокзале или в поезде.
– Я с тобой пойду!
– Нет, Ильич, нечего тебе попусту рисковать. И обратно я к тебе не вернусь, с матерью повидаюсь – и домой. Надоедать мне стало в Совдепии. Спасибо тебе огромное за приют и ласку, давай обнимемся на прощанье, да я и пойду.
На станции «Коломенское» в последний вагон пригородного поезда «Кашира – Москва» зашел старик-узбек в ватном халате и, опираясь на посох, пошел по проходу. По случаю праздничного дня и хорошей погоды народу в вагонах было много – жители подмосковных городов и поселков спешили потратить в Первопрестольной свои честно или нечестно заработанные деньги. На узбека пялились, некоторые, уже начавшие отмечать праздник пассажиры пытались завязать разговор. «Заблудился, дед?», «Почем халат, князь?», «Твоя моя понимай?», – неслось из разных концов вагона. Узбек улыбался, кланялся во все стороны и, не отвечая, продолжал переходить из вагона в вагон – видимо, действительно плохо понимал по-русски.
Наконец он достиг головы состава и встал у самого выхода. Пятнадцать минут, которые поезд добирался от Коломенского до Москвы, к этому времени уже истекли, и за окнами вагона показался дебаркадер Саратовского вокзала. Узбек вышел на платформу одним из первых, подошел к паровозу и стал внимательно смотреть на дышащую паром машину.
– Что, отец, интересно? – спросил у него остановившийся рядом паренек лет двадцати.
– Да, зверь машин, бежит шибко-шибко. Такой машин вся Россия меня вез, Москва привез, товарищ Калинин вот эта рука жать будет! – Узбек с гордостью продемонстрировал руку.