– Я уехал, – хрипло продолжил Илья, поднимаясь выше. – И больше мы не виделись. Я никогда больше о тебе не слышал. И только этой ночью я снова тебя вспомнил.
Вскоре он оказался в маячном помещении. Колпака с 360-градусным остеклением над крошечной комнатой уже давно не было. Сейчас здесь уныло завывал сумрачный ветер, ледяными иглами впиваясь в покрытую пупырышками кожу мужчины.
Сощурившись, Илья посмотрел на море. Бугристо-серые тучи исчезли, словно растворившись в предрассветном воздухе. В небе осталось единственное облачко фиалкового оттенка, и оно медленно плыло к берегу, подгоняемое ветром.
– Я любил тебя, – медленно проговорил Илья. – И всегда думал о тебе.
Он переступил ногами и снова с заторможенным видом посмотрел на шар.
– Ты умерла, Аяна? И там… внутри, твой прах? Зачем я должен был принести эту штуковину?
Облако быстро разрасталось, насыщаясь густым окрасом. И оно неспешно двигалось к маяку.
«Я должен посмотреть, что там».
Эта мысль возникла ниоткуда, ее словно принес бесприютно-соленый ветер. Так же, как старательно гонит сейчас сюда густое, как сироп, странное облако.
Пальцы ласково погладили измятый шар, покрытый микротрещинами.
«Это просто старческая причуда. Наталья сама так сказала».
Илья скосил взор на берег. На прибрежных камнях кишмя кишело от диких псов. Обезумев от запаха крови, звери в неистовстве продолжали пожирать тело Бориса.
Где-то вдали послышалось странное движение, сумрак пронзили огни фар.
Затаив дыхание, Илья поднес шар к уху. Прислушался и вздрогнул, услышав тихий шорох.
«Я его не тряс… не тряс… что там может шуршать?!»
Лунного света хватило, чтобы заметить три странные прорези на поверхности шара. Что это?
«Вентиляция?»
Ему стало не по себе. Илья осторожно нажал ногтем, прорвав плотную бумагу шара. Шорох возобновился, вслед за ним – тонкий писк.
Труднову показалось, что разум покидает его, отделившись от черепной коробки, словно воздушный шар, который торопливо направляется в сторону облака.
Между тем облако стало еще ближе.
«Еще минута, и оно накроет маяк, – отстраненно подумал Илья. – Не о нем ли говорила старуха?»
Он увеличил надрыв и мягко снял верхнюю часть поделки из папье-маше.
И остолбенело разинул рот, неверяще выпучив глаза.
Он едва слышал, как на берег выехал полицейский «УАЗ».
Он не видел, как неохотно разбрелись псы от полуобглоданного трупа Бориса, когда из автомобиля вышло четверо вооруженных бойцов спецназа ФСИН, выстрелами отгоняя собак-людоедов.
И он не видел, как странное фиолетовое облако туманно-ворсистой дланью коснулось верхней части корпуса маяка.