Оказывается, с помощью денег можно купить свободу.
Моя мать поднялась наверх. Она стояла на площадке перед дверью, я слышала ее голос, видела светлую макушку в стекле над дверью, а сама пыталась отмыть лицо в сотый раз.
– Милая! Тебе нужно поесть.
– Все нормально, мам! Я не хочу.
Голова кружилась. На лице и на волосах осталось столько крови, что полотенце, которым я вытиралась, приобрело розовый оттенок – мой любимый. Я насквозь пропиталась кровью. Адвокат объяснил это тем, что я была там, пыталась вмешаться и остановить жестокое убийство двух юных талантливых девушек, впереди у которых была вся жизнь. Ну, разумеется. Он посоветовал мне ничего не отвечать на расспросы, и я молчала, так что полицейские согласились с его выводами.
– Милая, я все же думаю, что тебе лучше спуститься и поужинать с нами.
Ее только это всегда и заботило. Ты поела? Может, съешь что-нибудь? Садись за стол, мы как раз ужинаем.
Поднимаясь ко мне спросить, буду ли я ужинать, мама обычно задавала один и тот же вопрос: «Твоя подруга поест с нами?» И Ори шла со мной. Иногда мы обе отказывались от еды, грызли в комнате чипсы и шоколадки. Интересно – раньше эта мысль не приходила мне в голову – дома ее вообще кормили? Моя мама всегда спрашивала нас насчет ужина, хотя ей не нравилось, что я дружу с девочкой из бедной семьи, у которой нет матери, а отец пропадает неизвестно где, с девочкой, которая ходит в обычную городскую школу, наверняка уже спит с мальчиками и вечно наносит грязь в дом. Наверное, мама ждала, когда я наконец скажу: «Нет, Ори не будет ужинать, мы поедим втроем». И вот этот вечер настал.
– Ладно, спущусь. Только вымоюсь еще раз.
Мама хлопнула в ладоши от радости и не стала ни о чем меня расспрашивать. Или адвокат запретил. Так или иначе, она дала понять, что верит мне.
Я сунула на верхнюю полку шкафа красное перо, зажатое в руке.
– Спускайся, мы ждем!
У меня разыгрался зверский аппетит. На ужин подали картофельное пюре, жаркое из говядины и мелкий маринованный лук с зеленым горошком. Я пила апельсиновый сок со льдом из высокого стакана. За едой я думала о том, что выжду пару недель, а потом подойду к мисс Уиллоу поговорить насчет спектакля. Я ведь знаю роль Ори назубок. Остальные девочки пусть будут принцессами. Зачем отменять спектакль, если я осталась жива и могу танцевать?
Мои родители всегда без проблем оказывали спонсорскую поддержку. Это стало решающим аргументом. Когда я танцевала главную роль в весеннем спектакле – хорошо, не весеннем, ведь его пришлось отложить так надолго, что весна уже кончилась, – костюм у меня был далеко не таким роскошным. Меньше перьев, меньше блесток. Зато он был красным, и с последнего ряда отлично разглядишь.