Однако хуже всего то, что я никогда не увижу живую Ори.
Я навсегда запомню, где провела тот день, когда Ори отправили в «Аврору», – на пробах, исполняя сырный ритуал, повторяя про себя движения танца, – но я не знаю, где была, когда она и все остальные девочки погибли. Скорее всего, я еще не ходила в школу, ведь на дворе стоял август. Наверное, занималась в студии, где же мне еще быть. Изучала границы возможностей собственного тела, как всегда, когда танцевальный класс доставался мне в распоряжение. Отрабатывала шаг, прыжки, шпагаты, осваивала тройной пируэт, потому что пока он мне не давался… пока.
Весенний концерт отложили на год, ведь балетная школа разом лишилась троих ключевых исполнительниц, но когда мне отдали партию Жар-птицы – ее роль, у меня получалось лучше, чем ожидали преподаватели.
Мой костюм был попроще, зато смотрелась я в нем восхитительно. Я сама слышала, как они сказали. Восхитительно.
В тот миг, когда не стало Ори, я могла делать, что угодно, что-то совсем обыденное, привычное: принимать душ второй или третий раз за день, разбивать пару новых пуантов, смотреть на Ютьюбе спектакль из Большого, обедать с родителями, репетировать у станка, красить ногти на ногах, делать уборку.
Одно точно – о ней я не думала. Я нарочно занималась всем подряд, чтобы не возвращаться к ней мыслями.
Мне рассказали родители. Позвали в гостиную, в которой мы собирались, только если приходили гости, и, усевшись на белоснежный диван, наперебой принялись докладывать мне сводки из новостей. До моего сознания долетали одни нелепые обрывки фраз. История не укладывалась в голове. Позже я восстановила всю картину, порывшись в Интернете.
– …Массовое отравление, – сказал отец.
– …Пути господни неисповедимы, – сказала мать.
– …Их всех, должно быть, жутко тошнило… Милая, тебе воды принести?
– …Эта тюрьма, оказывается, рядом с водопадами. Надо же! Там делают такое чудное вино…
– …Многие из них состояли в уличных бандах…
– …Всего сорок два человека, все мертвы…
– … Сорок две девочки…
– …Похоже на коллективное самоубийство…
– …Наверняка никто не знает…
– …Приготовить рагу на ужин?
Последняя фраза, понятно, мамина.
Трудно было во все это поверить. Ори и месяца не пробыла в «Авроре». И умерла. Как же так? Я ведь собиралась ее навестить…
Она погибла в августе. Той осенью мне исполнилось шестнадцать. Я станцевала партию Одетты в спектакле от нашей школы, и станцевала отлично. На следующий год, в семнадцать, мне дали Жизель, и все прошло бы замечательно, если бы Джон не уронил меня во время па-де-де. Зрители замерли, в зале воцарилась мертвая тишина, и я невольно подумала о ней – такая тишина там, где она, теперь навеки? Но я со всем справилась. Мне только что исполнилось восемнадцать. А ей не исполнится. Я жива, и у меня все хорошо. Я успела попробоваться в две труппы на летний сезон, попытала счастья в нескольких репертуарных театрах, пережила два приступа икоты – меня не взяли! да, эти идиоты отказали мне! – но в конце концов увидела объявление о наборе в Джульярд.