Я никогда и никому об этом не рассказывала. Другие девочки не спрашивали. Им не хотелось знать, как доставали из кабины обугленный труп. Что людям, которые шли мимо, оставалось только стоять и смотреть, как он поджаривается внутри. Что никто не мог ему помочь, потому что никто не хотел сгореть вместе с ним.
Никто из других девочек не знал о том, что я желала ему смерти. В общем-то, если бы я призналась в этом, никто бы не удивился. Многие желали смерти мужчинам из прежней жизни. Из наших голосов можно было составить мощный хор.
Других девочек не интересовали страницы из моего дневника, где я перечисляла способы, которыми можно его изничтожить.
Сперва простые и очевидные.
Поскользнулся на льду, когда чистил дорожки от снега.
Упал с крыши, когда прочищал сточную трубу.
Убило током, когда смешивал блендером протеиновый коктейль.
Затем я дала волю фантазии.
Змея укусила. Или паук. Ужалила оса. Энцефалитный клещ.
Я изучала в газетах заметки о странных смертях.
Убило упавшими строительными лесами.
Свалился в люк, когда переходил дорогу.
Я нарыла множество идей.
Подавился виноградом. Арахисом. Чипсами. Гамбургером на парковке у «Макдоналдса».
Я вошла во вкус. Мне приходили в голову все более живописные картины.
Сожрал медведь. Зарезал грабитель в маске. Переехало автобусом. Отрезало голову бумерангом. Рухнул с дуба, под ним же и похоронен.
Повесился. Сунул голову в духовку.
Наглотался таблеток и захлебнулся в собственной рвоте.
Постепенно я увлеклась и перешла к активной позиции.
Застрелить. Перерезать горло. Плеснуть кислоты для труб в кофе. Прошибить череп доской с гвоздем. Запереть в доме, поджечь и сбежать.
Если бы я заговорила об этом списке, мне пришлось бы рассказать и о причинах, побудивших меня его составить. О том, что он вытворял со мной и с мамой. Что мог перекинуться на младшую сестренку, потому что однажды я уже заметила три круглых синяка у нее на предплечье, похожих на следы от пальцев, хотя она сказала, что упала с велосипеда. Но я не могла рассказать об этом ни под покровом тьмы, ни при свете солнца. Слова не шли. И я составила список.
Однако написать и сделать – разные вещи. Написать – все равно что загадать желание, задувая свечи на праздничном торте. Разве хоть раз наши желания сбылись?
Ори долго молчала. Может, уже уснула. Но я не спала. Я вспоминала. Я все еще жива, а он нет.
– Почти каждую ночь, – ответила я.
И не дожидаясь, что Ори переспросит, погрузилась обратно во тьму, из которой она выдернула меня расспросами. Погрузилась во мрак, озаряемый вспышками света. Оранжевый грузовик в огне. Полыхающая ладонь, прижатая к стеклу. Удушливый запах бензина. Клубы черного дыма. Сплошное великолепие.