Кэллоуэй удовлетворенно кивнул.
— Ну хорошо, — сдалась она. — Беру свои слова насчет еды обратно. Но все, что касается остального, — нет. Никаких прикосновений… и всего такого.
Он улыбнулся так, будто не поверил ни единому ее слову — подцепил еще один кусочек оладьи и опять поднес к ее губам. Поколебавшись долю секунды, она открыла рот и схватила его. Кэллоуэй расхохотался. Перед четвертым кусочком он сделал паузу и довольно долго водил вилкой перед ее носом. Кира с готовностью открыла рот, но чертов Кэллоуэй отдернул руку.
— Эй! — возмутилась она.
Он поставил локти на стол.
— Ты готова ответить на очередной вопрос? И честно на этот раз?
— А я и в первый раз не врала, — огрызнулась Кира. — Просто я не знала, что хочу есть. И кроме того, я уверена, что сейчас моя очередь спрашивать.
— Мы оба знаем, что это не так, — ухмыльнулся Кэллоуэй.
Он держал оладью двумя пальцами, близко к ее рту, когда он в очередной раз поболтал им перед ее носом, она изо всех сил дернулась вперед и схватила оладью зубами. Она так энергично втянула оладью, что во рту у нее оказались и его пальцы, которые она слегка прикусила и провела по ним языком. Ее обдало волной жара. Кэллоуэй большим пальцем погладил уголок ее губ, стер капельку сиропа, и Кира, совершенно неожиданно для себя, его облизнула.
— Спасибо за помощь, — тихо сказала она.
— Всегда пожалуйста. В любое время.
Он медленно развязал веревки, стягивавшие ее запястья, она переплела свои тонкие пальчики с его, крупными и сильными, и поднесла его руку к своей скуле. Он нежно погладил ее. Его губы были так близко, что она почти чувствовала их вкус.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
Вопрос немного выбил Киру из колеи.
— Со мной? В порядке?
— По шкале от одного до десяти.
— Так… значит, головная боль. Где-то три из десяти. Ты меня развязал, так что общее самочувствие улучшилось — я бы сказала, стало пять из десяти. И я не умерла. Это, наверное, я скажу… десять из десяти.
— Итого… в среднем получается шесть из десяти. Шестьдесят процентов — это не так уж плохо.
— Но не так уж и хорошо.
— Может, наденешь мои штаны, согреешься, и процент повысится?
Желание, которое чуть поутихло, вернулось с удвоенной силой. Кира вдруг осознала, что у нее голые ноги. И она обнимает ими бедро Кэллоуэя. Очень неохотно Кира отодвинулась.
— Штаны не перевесят того, что ты оставил меня привязанной к кровати и, как последний извращенец, рылся в моей сумке. Могу я сейчас задать тебе свой вопрос?
— Что касается вопросов, боюсь, ты все еще находишься за красной чертой.
Он сложил на груди руки и сурово посмотрел на нее.