– Бросьте оружие! – велит один из них.
Кимбалл до того потрясен, что не может ответить. Его глаза – траурные впадины, а лицо вытянуто от удивления. Он привык отдавать приказы, а не подчиняться им и теперь стоит, беспомощно сжимая пистолет, словно оружие приросло к его ладони и он при всем желании не способен выпустить его из рук.
– Положите оружие на пол, господин Роуз, – велит Джейн Риццоли. – И тогда мы поговорим.
Я не видела, как она появилась. Не заметила ее за коллегами-мужчинами, гораздо более крупными, чем она. Но теперь она обошла их и оказалась в комнате, эта хрупкая и бесстрашная женщина, и даже гипс на правой руке не мешал ей передвигаться невероятно уверенной походкой. Она посмотрела в мою сторону, но это всего лишь беглый взгляд – ей нужно было убедиться, что мои глаза открыты и что на мне нет крови. Затем она снова переключается на Кимбалла.
– Все упростится, если вы положите оружие на пол. – Детектив Риццоли произносит эти слова ровным тоном, словно мать, которая успокаивает взволнованного ребенка.
Другие детективы источают жестокость и тестостерон, а Риццоли кажется абсолютно спокойной, несмотря на то что только у нее нет пистолета.
– И так погибло слишком много народу, – говорит она. – Давайте закончим на этом.
Кимбалл качает головой, но это не отказ, это жест безразличия.
– Теперь уже все равно, – бормочет он. – Синтии больше нет. И ей не придется страдать из-за этого.
– Все эти годы вы скрывали, что Брэдли погиб?
– Когда это произошло, она болела. Так болела, что, я полагал, она не проживет и месяца. Вот я и решил: пусть умрет, не услышав этой новости.
– Но она выжила.
Кимбалл устало улыбнулся:
– У нее случилась ремиссия. И это чудо длилось двенадцать лет. Так что мне приходилось лгать и дальше. Я вынужден был помочь Джимми скрыть правду.
– Для опознания использовали тампон со слюной вашей жены. Там была ДНК вашей жены, а не Кэрри Отто.
– Нужно было убедить полицию, что тело принадлежало Джимми.
– Джимми Отто должен был сидеть в тюрьме. Вы защищали убийцу.
– Я оберегал Синтию!
Он избавил жену от зла, которое, как он считал, я причинила его семье двенадцать лет назад. Я отказываюсь признавать свою вину в каком-либо грехе, кроме инстинкта самосохранения, но понимаю: смерть Брэдли разрушила не одну жизнь. Я вижу, какое страдание написано на измученном лице Кимбалла. Нет ничего удивительного, что он жаждал мести, что он не прекращал искать меня все эти двенадцать лет и преследовал меня с одержимостью, достойной Джимми Отто.
Кимбалл по-прежнему не опускает оружия, несмотря на то что перед ним выстроился целый отряд детективов с наведенными на него пистолетами. То, что происходит дальше, не удивляет никого из присутствующих. Я читаю это по глазам Кимбалла. Джейн Риццоли тоже наверняка это видит. Осознание. Покорность. Без всяких преамбул, без тени сомнения он сует ствол пистолета себе в рот и нажимает на спусковой крючок.