Такси выехало на Эссингское шоссе. Оно было забито автомобилями, и Анника нервно посмотрела на часы. Четверть четвертого. Начались обычные для пятницы пробки.
— Мне кажется, что за этим убийством едва ли стоит «Аль-Каида», — сказала она. — Если бы «Аль-Каида» хотела испортить нобелевский банкет, они взорвали бы всю ратушу. Они никогда не совершают точечных терактов, а потом не убегают, убив не того человека.
Берит тяжело вздохнула.
— Я знаю, — сказала она, — но что мы можем сделать? Они разрабатывают этот след, а значит, мы должны о нем писать.
— Мы можем найти людей, которые поднимут их на смех, — возразила Анника. — Людей, которые проведут параллель с Хансом Хольмером и глупой упертостью в отношении курдского следа в убийстве Улофа Пальме.
Ни для кого не было секретом, что убийство премьер-министра Швеции так и не было раскрыто, не в последнюю очередь потому, что руководитель расследования целый год цеплялся за версию связи убийства с заговором Курдского движения за независимость.
— Насколько вероятно, что нам позволят опубликовать такую статью? — устало спросила Берит, и Анника поняла, что коллега права. Газета никогда не пойдет на публикацию статьи с критикой полиции в такой момент. Полиция с помощью конкурентов просто заткнет им рот.
— Встретимся в редакции? — спросила Анника.
— Нет, я, наверное, немного задержусь. Я как раз еду в больницу к охраннику. Ты работаешь в выходные?
— Меня никто об этом не просил, — ответила Анника.
— Хорошо. Хоть немного отдохнешь, — сказала Берит, собираясь отключиться.
— И еще одно, — торопливо произнесла Анника Бенгтзон. — Зачем кому-то понадобилось убивать Каролину фон Беринг?
— Ну, будем надеяться, что среди «других версий» полиции есть и эта…
Анника забрала Эллен из садика всего лишь с пятнадцатиминутным опозданием. После обеда девочка поспала, а это означало, что спать сегодня она не ляжет до полуночи.
Детский сад Калле находился в соседнем здании. Пытаясь одеться, он неловко упал на пол.
— Я хочу умереть! — простонал он.
Анника бросила на пол сумку, присела на скамеечку и посадила сына на колени.
— Ты же знаешь, как я люблю моего маленького мальчика, — зашептала она ему в ухо и качая его на ноге. — Ты же самый дорогой, самый важный для меня человек. Как прошел сегодня день?
— Все глупые! — запальчиво крикнул Калле. — Все глупые, а ты глупее всех. Я хочу умереть!
Когда Калле в первый раз вдруг объявил о своем нежелании жить, Анника была потрясена до немоты, но, поговорив с медсестрой из детского психологического центра, немного успокоилась. Шестилетние дети часто переживают нечто вроде пубертатного периода со вспышками ярости и резкими колебаниями настроения.