Теперь он знал, где находится. Впрочем, подумал он, вряд ли это сможет чем-то ему помочь.
Не найдя больше в разбросанных по столу бумагах ничего интересного, с помощью ступней развернул кресло в обратную сторону.
Боль, временами казавшаяся невыносимой, иногда начинала стихать. Когда резкая боль сменялась тупой, ноющей, он пытался понять то, что до сих пор понять никак не мог — чем вызвано упорное желание Мони во что бы то ни стало приписать убийство Буруна ему. Ведь даже если Моня повесит вину за убийство Буруна на него, Радича и все агентство «Охранник», что это ему даст?
Ничего. Ровным счетом ничего.
Что ж, подумал он, в таком случае упорство, с каким Моня пытается заставить его сказать, что Буруна убил он, можно объяснить лишь одним: Моня в этом искренне убежден.
Если это так, у него нет никаких шансов на спасение. Выбив из него признание, Моня затем прикажет убить его. Причем обязательно придумает для этого какую-нибудь особо мучительную смерть.
Хорошо, пусть так, но пока он еще жив. И может многое понять.
Например, откуда у Мони оказалась фотография, на которой изображены он и Радич, выходящие из подъезда дома номер 8 по Малому Тишинскому переулку.
Сфотографировать их мог тот, кто по приказу Буруна вел за этой квартирой, в которой какое-то время должна была находиться Инна, скрытое наблюдение. Этот человек, после того как Бурун не ответил на его телефонный звонок в квартиру номер 20, насторожился и решил на всякий случай сфотографировать всех, кто будет выходить после этого из подъезда. Так он и Радич попали в объектив фотоаппарата.
Пересохшие гортань и нёбо горели, требуя влаги, ему страшно хотелось пить..
В конце концов он впал в вялую, липкую дрему. Это был не сон и не бодрствование, а что-то среднее между ними.
Сколько времени он провел в таком полусне, он не помнил. Из дремотного состояния его вывели резкие сигналы пожарных машин.
Дернувшись, выпрямил склоненную до этого на грудь голову. Прислушался.
Сигналы пожарных машин раздавались где-то далеко внизу. Значит, он не ошибся — дом многоэтажный.
Внезапно почувствовал едкий запах. Обернулся — из-под двери в комнату вползал сизый дым.
Струйка дыма сначала была слабой, но вскоре она превратилась в плоский густой пласт, неумолимо заполнявший угол комнаты.
Он мог сделать только одно: передвигая ступнями и развернувшись лицом к двери, отодвинуться вместе с креслом подальше от дыма. Подумал: может, это и есть тот вид казни, который придумал для него Моня? Удушить его этим дымом, как в душегубке?
Все три окна в комнате были закрыты. Он сидел, наблюдая за заполняющим угол комнаты сизо-серым туманом, и понимал: если дым сейчас заполнит все помещение, он, без всякого сомнения, задохнется.