Но в конце концов Володя понял: с Гудком что-то не то. Дождавшись, пока очередной посетитель уйдет, он, оставив тамбур, вошел в основное помещение. Прислушавшись, сказал:
— Максим Иванович, с вами все в порядке?
В помещении стояла тишина. Кашлянув, Володя повторил:
— Максим Иванович, что с вами?
Ответа не было, и Володя попытался понять, в какой из кабинок может сейчас находиться Гудок. И вдруг застыл от ужаса: из-под двери одной из кабинок, постепенно удлиняясь, выползала тоненькая струйка темно-красной жидкости.
Открыв дверь кабинки, Володя с трудом подавил крик: Гудок сидел на стульчаке в нелепой позе, опустив голову и прислонившись плечом к стенке.
Тронуть Гудка Володя не мог решиться ни за какие деньги. Несколько секунд он стоял, застыв как в столбняке, пытаясь понять, что он должен сейчас сделать. Наконец, выбежав в тамбур, лихорадочно достал из тумбочки и повесил на входную дверь табличку «Туалет временно закрыт». Затем, вернувшись в туалет, снова застыл в столбняке. Наконец, взяв телефон, набрал номер Буруна.
Набирать этот номер разрешалось лишь в самых крайних случаях, поэтому Володя не без страха услышал произнесенное Буруном сухое «Да?».
— Геннадий Васильевич, это Володя.
— Володя?
— Да, Володя, из туалета. Геннадий Васильевич, тут с Гудком что-то не то.
— Что не то? Напился?
— Да нет. Он вроде потерял сознание. А может, мертвый. Я боюсь его трогать.
— Мертвый? — В трубке наступила пауза. — Он что, лежит?
— Геннадий Васильевич, он сидит на стульчаке, и из него течет кровь. Я табличку повесил, чтобы никто не заходил.
После долгой паузы Бурун сказал:
— Ладно, стой там. Я сейчас подойду.
Бурун появился через пару минут. Отстранив Володю, прошел к кабинкам. Несколько секунд разглядывал Гудка, неподвижно сидящего на стульчаке. Затем, тронув тело, злобно выругался. Оглянувшись, с яростью посмотрел на стоящего рядом Володю:
— Когда он сюда зашел?
— Примерно с час назад.
— И ты молчал?
— Геннадий Васильевич, я ж ничего не слышал. Я только сейчас его обнаружил. Максим Иванович прошел к кабинкам и не выходит. Я ж не знаю, что с ним. Может, у него живот схватило. А может, у него какая-то своя надобность, он кого-то ждет.
— Что, не было никаких звуков?
— Никаких. Полная тишина. Только воду спустили, и все.
— Воду спустили? Что, там был кто-то еще?
— Да. Сразу за Максимом Ивановичем туда вошел японец. Ну из этих, которые сейчас здесь.
— И что японец?
— Ничего. Вскоре вышел, помыл руки и ушел.
— Черт… — Бурун снова злобно выругался. — Табличка у этого японца на груди была?
— Была.
— Какое там имя было написано, заметил?