Фрейзер хмыкнул.
— Милый человек… — медленно повторил он ее последние слова. — Ты не могла бы пояснить?
— Оставь его в покое, Джек, давай лучше поговорим о деле. Ты же понимаешь, раз мы пригласили тебя в такой дорогой ресторан, значит, нам что-то от тебя надо.
— А именно?
— Совет, намек. Какой подарок выбрать сэру Джеральду на его юбилей?
— О Господи! — Фрейзер с удивлением посмотрел на Модести. — Зря вы, ребята, так потратились. Тонкие намеки относительно приятных подарков — это не по моей части. Я даже не знал, что у Тарранта скоро день рождения.
— На следующей неделе. Если не ошибаюсь, он уже вернется из Штатов?
— Должен быть во вторник.
— Как раз. О чем только мы ни думали: клюшка для гольфа, спиннинг, картина, какой-нибудь антиквариат… Но все это не очень оригинально. Так что тебе придется принять в этом участие. В конце концов, он твой шеф, и ты должен знать его вкусы.
— А какого черта ты вообще решила сделать ему подарок? Чем он тебя так облагодетельствовал? Соблазнил такой работой, что всякий раз не знаешь, останешься жива или нет? Ты считала, сколько на тебе шрамов, которые можно было бы считать его визитными карточками?
— Со стороны может показаться, что ты ненавидишь старину Тарранта. А на самом деле дашь за него руку отрезать.
— Чушь. Просто так вышло, что он мой шеф.
— Да если бы его попытались отправить на пенсию, ты бы спятил от ярости!
Фрейзер опустил голову, в его глазах появилась горечь.
— Вы затронули очень деликатный вопрос, — медленно произнес он. — Я кое-что расскажу вам о Тарранте, хотя мне не следовало бы этого делать…
Он поднял глаза и внезапно замолчал: взгляд Модести Блейз был направлен куда-то в сторону.
— Уилли… — негромко позвала она.
В интонации Модести было нечто такое, от чего нервы Фрейзера напряглись. В расслабленной позе Уилли Гарвина, непринужденно откинувшегося на своем стуле, не произошло перемен, но взгляд его переместился в том направлении, куда смотрела Модести, и он слегка отодвинул стул.
Повернув голову, Фрейзер увидел троих мужчин, поднявшихся из-за столика в глубине ресторана, и мысленно выругался, изобразив при этом на своем лице улыбку.
Брюнель! А двое других — помощники Брюнеля, его телохранители и, когда в этом возникает необходимость, — исполнители приговоров.
Чанс что-то говорил, склонившись к уху патрона. Брюнель выслушал его, кивнул и в сопровождении помощников двинулся между столиками. Очень маленький рост не развил в нем комплекса неполноценности, его движения были легки и преисполнены чувства собственного достоинства.
Он остановился у их столика и чопорно поклонился.