— Но при нем никаких образцов не было! — невольно воскликнула я.
— А тебе это откуда известно? — удивленно поднял он брови.
— Да так, — спохватилась я, — тоже краем уха слышала.
— Ну, не хочешь говорить — не надо. Я привык не задавать лишних вопросов — себе дороже.
— А я привыкла задавать их. Где вы взяли антизомбин, док?
— Стекольщик дал, — ответил он просто. — Как уж он его добыл — не знаю. У него везде свои шпионы. Он держал этот препарат для себя, на всякий случай. Сказал, что если Николенко попытается его зомбировать, то я должен буду вколоть ему эту штуку. И описал мне симптомы, которые появляются у зомби. Осторожный был волк, матерый, но смерти очень боялся и болезней тоже. В результате у меня имеются практически все противоядия от изобретенных в частных лабораториях препаратов.
— А правда, что он убил друга Николенко в Ташкенте?
— Во-первых, у этих людей нет таких понятий, как дружба. Человек человеку волк — вот их главная мораль. А во-вторых, насколько мне известно, ташкентскую лабораторию уничтожил сам Николенко. Другое дело, что Стекольщик постоянно выкрадывал у него лучших ученых и продавал в другие лаборатории. Этого Николенко ему простить не мог и уже несколько раз пытался до него добраться, но безуспешно. С тобой ему просто повезло… Ну, вот и все, Мария, я закончил. — Он отошел от стола и осмотрел результаты своего труда. — Кажется, получилось неплохо. Осталось перебинтовать.
— Вот этого не надо, док! — воспротивилась я. — Мне понадобится свобода действий. Нельзя ли как-нибудь пластырями обойтись?
Тоскливо посмотрев на меня, как на совершенно безнадежного человека, он вздохнул и пошел к шкафу за пластырями. Затем вышел из комнаты и вскоре вернулся, Держа в руках видеокассеты.
— Посмотри, что тут вытворяла, Мария, пока я буду тебя долечивать. Думаю, тебе это будет небезынтересно.
— Что это? — удивилась я.
— Это записи, сделанные этой ночью охранными видеокамерами.
Через полчаса, отмытая от крови, вся залепленная тампонами и пластырями, испачканная йодом и какими-то мазями, одетая в мужские брюки и рубашку, которые подарил мне доктор, босая, я ехала в темно-синем «Мерседесе» в сторону лаборатории Николенко. Одежда закрывала все пластыри, лицо мое, как всегда, оставалось почти нетронутым, и никто бы не смог сказать, увидев меня, как я прожила эту дикую ночь. Рядом со мной с перевязанной рукой и безумным взглядом сидел Стекольщик.