– Очень красивая.
– Прекрасная.
Они оглядываются по сторонам, стараясь не смотреть друг на друга. Сэмюэла охватывает страх: неужели им больше нечего сказать? Наконец Бетани нарушает молчание:
– Никогда не понимала, нравилось ли ему все это.
– В каком смысле?
– Он собирал работы гениев – Моцарта, Мильтона, Китса. Но в этом не чувствуется подлинной страсти. Вся эта коллекция больше похожа на инвестиции. Словно он собирал портфель из разных активов. Любовью тут и не пахнет.
– Ну, может, что-то из этого он все же любил. И прятал от посторонних глаз. Хранил для себя одного.
– Может, и так. Тем хуже: он даже не мог этим поделиться.
– Ты хотела мне что-то показать?
– Иди сюда.
Бетани отводит его в угол, где под стеклом хранятся рукописные партитуры, и указывает на одну из них: первый скрипичный концерт Макса Бруха, написанный в 1866 году.
– Я исполняла его на том концерте, когда ты впервые услышал, как я играю, – поясняет Бетани. – Помнишь?
– Ну конечно.
На пожелтевших страницах царит хаос, и не потому что Сэмюэл не умеет читать ноты. Автор писал и стирал слова, стирал или перечеркивал ноты, из-под чернил глядит карандаш, вдобавок партитуру испещряют пятна не то от кофе, не то от краски. Сперва композитор пометил наверху: “Allegro molto”, – но потом зачеркнул “molto” и заменил на “moderato”. Под названием первой части, “Прелюдии”, стоит длинный подзаголовок, занимающий полстраницы, однако прочесть его невозможно из-за каракулей, черточек и закорючек.
– Вот моя партия, – Бетани указывает на скопление нот, торчащих над нотным станом.
Как из этой неразберихи родилась чудесная музыка, которую Сэмюэл слышал в тот вечер? Чудо, не иначе!
– А ты знала, что ему за это так и не заплатили? – спрашивает Сэмюэл. – Он продал партитуру чете американцев, но денег они ему так и не дали. Кажется, он умер в нищете.
– А ты откуда знаешь?
– Мама рассказала. На том твоем концерте.
– И ты запомнил?
– Еще бы.
Бетани кивает. Принимает слова на веру.
– Ну так что у тебя новенького? – спрашивает она.
– Меня вот-вот уволят, – отвечает Сэмюэл. – А у тебя что новенького?
– Я развелась, – отвечает Бетани, и они улыбаются.
Улыбка перерастает в смех, и от этого смеха лед между ними тает, уходят сдержанность и настороженность. Оказывается, в своих бедах они не одиноки. За обедом в ресторане музея Бетани рассказывает Сэмюэлу, как четыре года прожила с Питером Атчисоном, как уже на втором году брака соглашалась на любые зарубежные гастроли, которые ей предлагали, лишь бы уехать подальше от мужа и не признаваться себе в том, что знала с самого начала: она тепло относится к Питеру, но совсем не любит, а если и любит, то не настолько, чтобы прожить с ним всю жизнь. Они были добры друг к другу, но вот страсти между ними никогда не было. В последний год брака она отправилась на месяц на гастроли в Китай и с ужасом ждала возвращения.