Вот "Ода гранёному стакану":
Когда звучит призыв: "Налей!" —
То утверждать я не устану:
Мне блеск гранёного стакана
Милей всех кубков королей.
Сольёмся, друг! Ведь мы с тобой,
Пожалуй, братья — два сосуда,
И радостно живём, покуда
Полны мы жидкостью хмельной!
Да, это "застольные" стихи, но — не "алкогольные":
И как бы выглядело это,
Какими б их увидел свет,
Когда б Ромео и Джульетта
Прожили вместе двадцать лет?
Да и не в солнечной Вероне,
Средь верных слуг, в своём дворце, —
А в общежитии-вагоне
На третьей станции в Ельце?
Вот как бы выглядело это?
Я вижу свой сюжетный ход:
Как наш Ромео пьёт с Джульеттой,
Но чаще — без Джульетты пьёт…
Теги события:
апостроф книги поэзия мельник георгий
Сообщество « Салон » 22:27 10 марта 2018
Эффекты и локоны
в Третьяковке небольшая, но примечательная выставка — портреты Брюллова из частного петербургского собрания
Галина Иванкина
2
Оценить статью: 5
«...Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьется локон золотой...»
Александр Пушкин.
Карл Брюллов, пожалуй, один из самых известных и - копируемых в России художников. Его «Итальянский полдень» лихо цитируют все, кому дано хоть сколько-то умения рисовать. Земной и — тонкий образ. Грань миров и ощущений. Пышные плечи, обласканные солнцем и - пронизанный светом виноград — хрестоматийный вариант; его любят заказывать господа из провинциального «миддл-класса» в свои забавные особняки. Я знавала одного умельца - он клепал «итальянку» все девяностые и, как ему казалось, даже превзошёл самого Брюллова. Иногда его просили сделать декольте поглубже, а девушку — постройнее. Грубые нравы! Ужасное поветрие! Впрочем, интерес к брюлловским чаровницам — это родом из детства — из советского детства! Развороты иллюстрированных журналов, постеры, календари — везде была неизменная «Всадница», которую безуспешно пытались срисовывать девочки-пятиклассницы. Локоны выходили чудесными, рукава — умопомрачительно-широкими, только лошадь стояла криво, косо и почему-то с дурацкою улыбкой. Фрейлины, княгини, барыни — с нежными чертами и холёными пальцами — трактовались, как «музы» и «лики прошлого», а в журнале «Работница» помещался портрет какой-нибудь придворной капризницы в бархатном наряде. Брюллов знал толк в кружевах и отборном жемчуге, равно как в буклях, атласе и бриллиантовых застёжках. Его героини — сплошь из благоуханно-блистающего мира: «Сверкающие дамские плечи и черные фраки, люстры, лампы, воздушные летящие газы, эфирные ленты...»и все итальянские простолюдинки смотрятся, как расслабленные гурии. Первый поход в Третьяковку — и снова Брюллов. Он — знаком, привычен, понятен. В любом возрасте. Всегда. Это и есть — классика.