— Ты ж не позволишь им этого! Они ничего не могут сделать с тобой. У граждан есть права, а ты не сделала ничего незаконного!
— Этих людей не волнует, что законно, а что нет. Что, по-твоему, произойдет, если станет известно, что у меня есть сын или будут опубликованы те фото?
— Они не посмеют этого сделать!
— Еще как посмеют! На следующий же день моя карьера будет разрушена, и моя мать от этого умрет.
— Не говори так!
— Это не просто слова: она не выдержит такого бесчестья. А что касается Дэвида… я даже не осмеливаюсь представить себе, что будет с его жизнью. Они держат меня в тисках, Лора. Они уже многие месяцы следят за мной и никогда не рисковали бы вступить в контакт, если бы думали, что я могу их разоблачить… Я не единственная, кто в таком положении. Этот агент объяснил мне, что многие в Голливуде сотрудничают с правительством… все это содержится в большой тайне. Сотрудничают из страха, что их тоже занесут в списки коммунистов… Никто не забыл, что произошло несколько лет назад.
— Я помню все эти комиссии и их приговоры! Но это уже в прошлом, сейчас никого больше не преследуют!
— Я как будто слышу Пола! Те, кого затянуло в водоворот маккартизма, никогда больше не смогли найти работу: они все за границей — в Европе, в Мексике, и ничто не указывает на то, что однажды они вернутся. Ты не понимаешь, Лора! Сегодня все гораздо хуже, потому что эта охота больше не происходит в открытую. У ФБР есть досье на всех, на каждого человека. Они изучают наши жизни, собирают компрометирующие сведения… как те фотографии… Никто не знает, куда ветер подует. Эти люди ждут в тени; придет день, и они, лишь моргнув глазом, разрушат наше существование.
Сделав последнюю затяжку, Элизабет раздавила сигарету на песке. Она встала и снова принялась разглядывать горизонт. Крохотная желтая точка уже исчезла во мраке ночи. Как и этот корабль, она предпочла бы сейчас держать путь в далекие страны, где эти неприятности не станут преследовать ее. Уехать с Дэвидом и заново построить свою жизнь… Успех, слава — какое они теперь имеют значение!
Внезапно забеспокоившись, она повернулась к собеседнице.
— Ты не должна никому говорить то, что я тебе сейчас сказала. Слышишь, Лора, никому!
Молодая женщина выпрямилась.
— Но… я хотела бы тебе помочь, Элизабет.
— К несчастью, ты ничего не можешь сделать для меня… разве что хранить мою тайну. Я сумасшедшая, что рассказала тебе все это! Ненормальная эгоистка! Это может причинить тебе кучу неприятностей — таких, которые ты вряд ли можешь себе представить.
Носком ноги Элизабет выкопала камушек из песка. Издалека раздавались раскаты смеха последних гостей, жестоко разрушающие грустное очарование этой ночи.