Так или иначе, его надо держать в рамках, как и всех нынешних парней его возраста… Ладно, вернемся к нашим баранам. Я не специалист по части приема посетителей, но раз Глории нет…
Он бросил взгляд на часы.
— Могу вам уделить десять минут, мне нужно идти. Знайте: все, что вы мне скажете, останется в этих стенах. Абсолютная конфиденциальность. Итак, что я могу для вас сделать?
Потрескавшаяся кожа кресла уже липла к моей одежде. К счастью, затылок мне охлаждало дуновение вентилятора. Как в присутствии Харриса или бабушки, я толком не знал, с чего начать. Прежде чем перейти к сути, я решил не скрывать ни кто я такой, ни цели своего посещения.
— Меня зовут Дэвид Бадина, я сценарист…
— Мне жаль, старик, но я не работаю на кино. Эти истории с консультациями… такое впечатление, что тебе платят за то, что ты в бирюльки играешь. Я не падок на голливудских цыпочек.
— Речь не об этом.
— Да? Так вы здесь не по работе?
— С ней ничего общего. Мне нужна… информация о расследовании, которое вы вели много лет назад.
Вознаградив меня гримасой, Хэтэуэй хранил молчание. Не являясь ни обманутым мужем, ни жертвой страховой компании, я, должно быть, не представлял для него ни малейшего интереса. Я продолжил:
— Вы ведь были инспектором департамента полиции Лос-Анджелеса?
Это слово подействовало на него будто «сезам, откройся».
— Двадцать восемь лет службы… Не рекорд, но хорошее достижение. Патрульная служба, отдел мелких преступлений, детективное бюро, убойный отдел… всюду поработал.
С насмешливым видом он поднял левую руку: на ней не хватало половины мизинца и безымянного пальца.
— Сентябрь 1978 года, вооруженное нападение на Вестерн-авеню. Словил пулю и лишился двух пальцев. Но по сравнению с некоторыми сослуживцами я еще дешево отделался, можете мне поверить. Тянуть я не стал. Чтобы меня продырявили за несколько месяцев до пенсии… Так о каком деле вы хотите со мной поговорить?
— Январь 1959 год, пропавшая без вести Элизабет Бадина. Вы о ней помните?
Хэтэуэй нахмурил брови. Мне показалось, что я подсек рыбу.
— Дайте-ка вспомнить… Проклятое дело! Вот уже три дня как не переставая о нем думаю… точнее, с тех пор, как узнал о смерти этого режиссера. Погодите! Бадина… Вы же не собираетесь мне сказать, что вы ее родственник?
— Я ее сын.
— Вот ведь дерьмо! Не стоит и говорить, что нипочем бы не догадался!
— Это как? Вы меня уже видели?
Хэтэуэй чуть расслабился, будто этого короткого обмена несколькими фразами хватило, чтобы между нами установилось взаимопонимание.
— Если хотите… Вам тогда, должно быть, не было еще и года. Ваша бабушка два или три раза в неделю ходила к нам в бюро, чтобы получить сведения о расследовании. Славная женщина. Она сейчас жива?