— Но мы же не будем так быстро сдаваться, верно? Завтра мне надо кое-что сделать, текучка.
— Супружеская измена?
Он молча кивнул.
— Это не должно занять у меня много времени, а затем я буду телом и душой принадлежать вашей истории. Вы же последуйте моему совету и покопайтесь в старых газетах. Несомненно, это позволит вам получить более полное представление о деле.
После секундного колебания он пристально посмотрел мне в глаза.
— И последнее, Бадина…
— Да?
— Доставьте мне удовольствие: не возлагайте на это расследование слишком много надежд.
— Вы мне это вчера уже говорили.
— Знаю, но держите это в голове.
Детектив надел куртку. Внезапно мне показалась угнетающей сама мысль провести вечер в этом большом доме, в который раз пережевывая свои проблемы. Не раздумывая, я спросил у него:
— Скажите, Хэтэуэй, у вас на этот вечер что-то намечено? Вы любите фаршированные перцы?
Улыбнувшись мне и не заставив себя уговаривать, он снял куртку.
— Люблю ли я фаршированные перцы? Я их обожаю.
На следующий день по разрешению местных властей Уоллес Харрис был похоронен в своем владении Беркшир, как он написал в своем завещании. Если верить телерепортажам, прощальная церемония прошла в узком кругу: бывшая жена покойного, его сын, немногочисленные сотрудники домашнего персонала, горстка близких из мира кино, уже давно уединенно живущие на пенсии. Думаю, Кроуфорд тоже присутствовал. С тех пор как уехал из Нью-Йорка, я не получал от него никаких новостей и чувствовал от этого некоторую досаду. В конце концов, если бы не он, я бы безмятежно продолжал свое мелкое существование и благонамеренно проводил бы дни за компьютером, переписывая сценарий, на который подписал этот чертов контракт. Но теперь даже речи не было о том, чтобы запереться в кабинете с четырьмя малосимпатичными подростками, родившимися в рубашке. Теперь я больше не испытывал тревоги перед будущим звонком Катберта, который, поговорив о дожде и хорошей погоде, сладким голосом спросит: «Как далеко ты продвинулся?»
В Центральную библиотеку на Пятой улице я по меньшей мере десять лет носа не показывал. Коллекция микрофильмов, одна из самых значительных в стране, хранилась в разделе истории и генеалогии. Газеты Лос-Анджелеса были сложены по десятилетиям. Я выбрал за период 1950–1959 годов ролики полдюжины самых важных ежедневных изданий города: «Лос-Анджелес таймс», «Дейли ньюс», «Геральд-Экзаминер», «Миррор» и два-три более маргинальных издания, которые могли бы предоставить мне не такое залакированное толкование дела. Все утро и часть дня я провел перед видеопроигрывателем, просматривая километры пленки и делая пометки. Честно говоря, я не имел ни малейшей надежды сделать сенсационное открытие.