Некоторое время оба молчали.
— В шахматы играешь, княжич?
— Играю. Но не так, чтобы…
— Хочешь, сыграем?
Цотнэ кивнул головой. Но играть им в этот день не пришлось.
Ребята прошли через княжеский двор, поднялись на горку, и перед ними открылся вид на широкое ущелье.
На берегу реки толпился народ. Со всех сторон продолжали сбегаться люди — и стар и млад, женщины и мужчины. До стоявших на холме ребят донеслись звуки какой-то странной музыки. Ребята помчались по спуску. Образовав круг, зеваки напирали друг на друга, пытаясь пробиться вперёд, становились на цыпочки. Вата решительно прорвался вперёд.
— Княжич! Дорогу княжичу! — кричал он, расталкивая людей.
Люди узнали наследника и, сняв шапки, уступили ему дорогу.
Цотнэ не хотелось беспокоить людей, привлекать к себе их внимание, но Вата, ухватив за руку княжича, тянул его за собой. Они увидели факира, сидевшего с поджатыми ногами. Факир грязным рукавом вытер пот с коричневого лба, обвёл глазами зрителей, пристроил дудку к губам и заиграл. При звуках музыки в корзине, стоявшей перед факиром, что-то зашевелилось. Из корзины подняла голову кобра. На мгновение оцепенела, потом опять вздрогнула и, постепенно вытягиваясь, извиваясь, начала подниматься.
Цотнэ, как зачарованный, смотрел на застывшую перед факиром змею, но в то же время он чувствовал и на себе чей-то пристальный взгляд. Он поглядел по сторонам и встретился с глазами девочки, которая стояла у входа в шатёр, прислонившись к дереву и скрестив на груди руки. Чёрные от загара, исцарапанные колени её блестели. Густые рыжие волосы падали на плечи, голубые глаза лучились.
В груди у Цотнэ заныло. Он не выдержал сияния голубых глаз и смущённо склонил голову, но чувствовал, что глаза девочки продолжают глядеть на него. Цотнэ хотелось взглянуть на девочку, но непонятная робость заставляла его ещё ниже наклонять голову и не поднимать глаз от земли. Какое-то незнакомое до тех пор чувство овладело Цотнэ, по телу пробежала приятная дрожь.
Факир перестал играть на флейте. Кобра качнулась раз-другой, извиваясь и покачиваясь, убралась в корзину.
Старик поднял валявшуюся на земле шапку, протянул её к зрителям и опять опустил на землю. Кто-то бросил в шапку медную монету, и это послужило знаком — со всех сторон дождём посыпались маленькие серебряные и медные монетки.
Цотнэ пошарил по карманам и, не найдя там денег, смущённо опустил руки.
Длинноногая девочка ещё раз пронзила взглядом покрасневшего от смущения Цотнэ и ушла в шатёр. Немного погодя из шатра выскочила обезьянка. Вышла опять и девочка. Одной рукой она держала верёвку, обвязанную вокруг живота обезьянки, а в другой бубен. Обезьянка под звуки бубна начала скакать, пританцовывать и, забавно кривляясь, смело направилась к зрителям. Некоторым она протягивала свою мохнатую лапу, словно для рукопожатия, некоторых хватала за бороду. Раздавался смех. Люди хохотали, отстраняясь от обезьянки, с отвращением вытирали места, которых она коснулась.