Сволочь московская.
С горя Сергей Иннокентьевич так напился, что танцевал у себя в гостиной с лопатой, потом — с веником, целовался со стенкой, так пока не упал.
Как говорил гражданин Жириновский: «Пушкин несчастный был. Лучше бы его совсем не было…»
Полгода прошло, — любые предложения о сексе Сергей Иннокентьевич как террористический акт воспринимал, и Ева в конце концов отправила к нему Альку Сергей Иннокентьевич приободрился: девятнадцать лет, хороша собой, большая, агрессивная грудь!..
На самом деле «охотницы» совершенно не уважали деятелей Коммунистической партии России: платят сквозь зубы, обожают «эскорт», но с женами не разводятся, у них, блин, мораль, высокие принципы, любо-дорого посмотреть…
Нездоровым мужчинам всегда нужен здоровый секс.
— У порядочной женщины каждый мужчина — первый, — напоминала Ева.
Она учила девочек, как надо знакомиться с богатыми мужчинами. Даже на улице. Или в ресторане, но лучше — на улице, потому что улица — это всегда шанс.
— Мужчина, помогите мне вещи перевезти!
Если мужчина не фыркал, не грубил, не посылал, наоборот — становился галантен, вопрос (всегда) был один и тот же:
— Куда прикажете?
Или:
— Куда и когда?
Ева закатывала глазки:
— К вам…
На самом деле, она учила девочек играть «в долгую». Главное — родить ребенка, через ребенка — обобрать мужика до нитки, но ведь они, идиотки, не умеют «в долгую», считают, что за дательным падежом сразу идет родительный, но мужики-то сейчас умные стали!
Любовь как страхование жизни: чем позже подписываешь договор, тем выше взносы и ставки…
Буклеты «Мадемуазели» сочинял вечно голодный журналист Андрей Ванденко из орденоносной комсомольской газеты. Писал Ванденко образно: «Она — неземной красоты и неприступна для соотечественников. Вы — хорошо обеспечены и, разумеется, очень заняты, но она подарит вам свою улыбку, выпьет в вашем обществе чашечку кофе, съездит с вами в Париж или в Монте-Карло…»
Словом, так, мужики: можно красиво и романтично, можно некрасиво и сразу, главное — плати!
— Запомните, овцы, — повторяла Ева, — рассуждений меньше, секса — больше. Женская логика неизбежно оставляет след на мужской психике, — понятно?
Нет, правда дуры: хи-хи-хи… в ответ.
— Вы уверены, — усмехалась Ева, — что «эскорт» ничем не отличается от проституции? Послушайте, овцы, — вы даже Пушкина прочесть не умеете! «…Весной ей минет восемнадцать!» Вика, Алька… где ударение надо поставить? Вот — вот: один минет на уме! Если не врубаетесь — так врубайтесь, со слуха берите: любовь есть оправдание того, как выгоднее продать свои чувства!