– Значит, нет? – спросил Нестор.
– Что нет?
– Ну, если возникает реальная опасность, то не грех будет прыгнуть через перила.
– Какая опасность?
– Вот, был случай, когда лента эскалатора распалась, и все рухнуло вниз, спаслись только те, кто успел прыгнуть.
– Это не про нас.
– Значит «нет»?
– Значит «нет».
– Тогда я прыгну один. Прямо сейчас.
– Ты это серьезно? Ты это действительно серьезно? – В первый раз за все время она удивилась.
– Время, время! Сейчас, или будет поздно.
– Стой! Ты ненормальный.
Нестор прыгнул на балюстраду. Спиной чувствуя голос, уже уплывающий вниз. Туда, где плач раздавался и скрежет, внятный, наверное, только ему, Нестору. И, тут же, не оборачиваясь, соскочил на ленту, идущую вверх.
На идущем вверх эскалаторе старухи плакали в голос.
Нестор закрыл глаза, чтоб не слышать. И почувствовал, что сидит на ступеньке со стаканом в руке и бутербродом в другой.
Ступенька катилась вниз.
Нестор открыл глаза.
– Мне понравилась эта идея о стрельбе краской в обе стороны, мягко воплощающая в себе закон кармы, – говорил человек в шляпе, и говорил, кажется, уже давно. – Ибо когда мы своим неискушенным взглядом видим хулигана, который дал кюкеля хорошему человеку, мы можем не знать о том, что в какой-нибудь прошлой жизни было дело, что именно этот хороший человек дал кюкеля хулигану. Но можем догадываться о том, что что-то такое было между ними прежде, и что теперь хороший человек только получил свой кюкель обратно. То есть, выданный кюкель некоторым образом говорит о равенстве между тем, кто при этой передаче выглядит жертвой, и кто – агрессором, потому что, в сущности, никогда не известно, кто первый начал.
– А что такое кюкель? – спросил Нестор.
– Из слов это должно быть понятно, – сказал человек с бородой.
– Иногда еще держат кюкель в кармане, – сказал человек в шляпе, – а иногда держат сухим.
– Береги кюкель смолоду, а брюхо с голоду, – сказал бородатый.
– Только не пойму, при чем тут краска, которая стреляет в обе стороны, – сказал Нестор.
– Ну, – сказал человек в шляпе, – если кто-то первый кому-то второму дал кюкеля, то может быть этот второй дал кюкеля первому еще раньше, поэтому оба должны быть помечены одним цветом.
– Чтобы потом, наверху, желтое лицо под козырьком фуражки разобралось, чей кюкель был первым, – сказал человек с бородой.
– Нет, – поправил его человек в шляпе, – это затем, чтобы при новой встрече первый и второй узнали друг друга. И когда они встретятся – может быть, уже в другой жизни, – один другому сразу же даст кюкеля, не имея понятия об истинном кармическом смысле этого действия.