Нестор вспоминал этот фильм, потому что сам томился тем же желаньем, когда сидел на одной ступеньке с Лилей.
Он снимал с ее маленькой ноги туфлю, и держал ее босую ногу в ладонях, но ему хотелось большего.
Иногда он проводил по ноге кончиками пальцев, и Лиля поджимала ногу, словно от щекотки, да это и была щекотка.
Он держал ногу в ладонях, и это была совсем настоящая нога, обладающая телесной плотностью, и тонкие косточки были под кожей в нужных местах. Нестор владел ею короткое время и отпускал на волю.
А подняться выше, к колену, никак не решался.
Человек из фильма, обозначим его инициалами Б.M. (что может означать Борис Михайлович, хотя в фильме его звали, наверное, иначе, или Боб Миллер, или Бони М, или попросту БенджаМин) не знал, как добиться желаемого. Нестор тоже не знал бы на его месте. Но Бони М все-таки смог справиться со своей проблемой – нашел способ.
У девушки был друг, к которому Б.М. (безобидный маньяк), естественно, ревновал, но которого и использовал с коварством, достойным лучшего применения. Этот друг иногда уезжал по своим делам в город, и Бенджамину на этой почве удалось сплести интригу, результатом которой было то, что девушка стала подозревать своего друга в неверности.
В критический момент (кажется, друг не приехал, как ожидалось, с вечерним рейсом автобуса, или вообще остался в городе на ночь) Бенджамин оказался рядом с девушкой. Они сидели на складных тех самых стульчиках у куста нецветущей сирени, у столика летнего. И девушка плакала, а Бенджамин утешал ее. И естественным образом наступил момент, когда он положил руку девушке на колено, и держал там какое-то время, поглаживая.
Главное, думал Нестор, добиться естественности момента. Но естественность была не той вещью, которой можно было добиться, для нее следовало создавать условия. Нестор думал рассказать Лиле про фильм, – представлял, как рассказывает. А в ходе рассказа, может быть, естественным образом и возник бы момент, когда рука на ее колене была бы, что называется, в тему и к месту. Но разговор всегда тек в свою – другую сторону, и повода для естественного момента не возникало.
Нестор сомневался, достиг ли безобидный маньяк Бенджамин в полной мере того, что хотел, удовлетворил ли он вполне свою манию. Могло случиться, что получив малое он захотел бы большего, или устремился бы к повторению эпизода. Более того, в стремлении своем он мог превратиться в законченного маньяка, тронувшегося на женских коленках, – не такого уж безобидного. Нестор представил, как в темной аллее парка этот маньяк подсаживается к одинокой девушке, читающей книгу на скамейке, или к молодой женщине с детской коляской, на этой же скамейке сидящей. Он сидит и смотрит куда-то вдаль пустым неподвижным взглядом и, продолжая смотреть, медленно кладет руку девушке на колено. У него, Бенджамина, есть некая мрачная харизма, и девушка не в силах сопротивляться, цепенея, словно под гипнозом. А левую руку (та, что лежит на коленке у девушки – это правая) Бенджамин устраивает на колене молодой мамаши.