«Но не избыточна ли эта схема по сравнению с той элементарной, к которой я стремился?» – подумал человек, и снова посмотрел на портрет философа.
– Осознание идентичности, – произнес портрет.
– Точно, – обрадовался человек, – а осознание своей идентичности опирается на осознание различия между собой и другим. Но здесь тоже есть два варианта.
– Что-нибудь одно: либо голова, либо шляпа, – произнес портрет.
– Два варианта: с одной стороны различие между двумя одинаковыми атомами может устанавливаться непосредственно – просто по факту того, что они разные, с другой стороны оно может определяться опосредованно – атомы различны, потому что различно их местоположение.
И второй вариант предпочтительней, потому что атомы как-никак существуют в пространстве, и сравнивать одного с другим так, как будто они находятся вне, было бы не экономией, а излишним напряжением усилий.
– Но это ведь не всё? – человек посмотрел на портрет.
– Воля вселенной, – произнес портрет философа. – Покой и воля.
«Вселенная велика, а демократии нет в ней, – подумал человек. – А воля атома, возможно, это всего лишь стремление к движению в ту или иную сторону из того состояния покоя, в котором он по умолчанию пребывает».
На этом месте человек перестал думать, потому что надо когда-нибудь отдохнуть и фонтану.
Он вздохнул и закрыл глаза, сидя на ступеньке, которая, мягко подрагивая, скользила то ли вверх, то ли вниз (может, это был уже не тот человек).
– А детей надо любить, – сказал портрет.
– Надо любить, – уже задремывая прошептал человек. – Встречу педофила, пожму ему руку.
В два прыжка Нестор перелетел через второй эскалатор, идущий вверх, к третьему – неподвижному.
Там сел на ступеньку. В неподвижном спокойствии он думал просидеть долго.
Но скоро услышал за спиной стук каблучков по асфальту.
Неужели? – и в ожидании замер.
Но оказалась не Лиля, а маньяк Бенджамин с бородой и в шляпе.
На ногах у него были лакированные туфли с каблуками.
Он сел рядом с Нестором.
Нестор потрогал топорик, который на петельке висел у него близко к телу, но инструмент, заточенный под старушек, наверное, не годился для маньяка.
Бенджамин молчал, и Нестор тоже молчал рядом с ним.
Скорей бы уж, думал Нестор. И вот, почувствовал руку Бенджамина у себя на колене. Он хотел сбросить ее широким движением, или встать и уйти, не оборачиваясь, но не мог пошевелиться и замер, холодея, словно ожидал чего-то страшного. Но ничего не происходило.
Ничего не происходило довольно долго. Наконец, маньяк мягко и как бы осторожно пожал колено Нестора и убрал руку.