Костя не знал, как реагировать. Появление цыган в доме даже по приглашению не могло не тревожить. А тут в подвале и без…
«Воруют», — пронеслась шальная мысль в голове Кости.
Он попытался сообразить, что можно украсть в подвале, но, кроме коробки с игрушками, на ум ничего не приходило. Костя хотел выбросить игрушки Ильи еще год назад, но Наташа не позволила. Если это чумазое дитя возьмет одну-две игрушки, ничего страшного не случится.
— Привет, — улыбнулся он. — Как тебя зовут?
Девочка раскачивалась взад-вперед и молчала.
Улыбка пропала, когда Костя понял, что девчонка его не боится. Наоборот, она его пугала. Может, не специально, но ему стало как-то жутко от взгляда непрошеной гостьи. Девочка качнулась сильнее обычного (Костя даже думал, что малютка приложится затылком о бетонный пол) и вернулась в исходное положение. В следующий момент юбка взметнулась, и Костя увидел вместо нагого детского тела коричневые паучьи лапки, сложенные на брюшке, словно у гигантского насекомого.
Тварь отлепила лапки от брюха и пошевелила ими, разминая. В следующую секунду Костя понял, что она сейчас побежит. Побежит на него, но ничего не мог с этим поделать. Его будто парализовало.
— Вы меня теперь уволите… — донеслось до него.
Он обернулся, на долю секунды потеряв из вида паучиху в юбке. Костя вздрогнул и зажмурился, ожидая расплаты за свою оплошность. Но ничего не происходило. Он только слышал слова, уже ставшие похожими на какое-то дурацкое заклинание.
— Вы меня не уволите?
Костя открыл глаза и посмотрел на Фариду, потом перевел взгляд на закрытую дверь подвала.
Что это было?
Он медленно открыл дверь.
— Вы меня не уволите?
— Нет! — рявкнул он, и все стихло.
Костя заглянул в подвал. Лестница была свободной. Он шагнул на площадку перед спуском, все еще ожидая увидеть девочку-паука на стенах или потолке, но твари нигде не было. Она, скорее всего, была только у него в голове. Костя шагнул на одну ступеньку ниже, потом еще на одну и еще. Когда ступил на бетонный пол, осмотрелся. Старик сидел у верстака, склонив голову на плечо. Весь его внешний вид выдавал нелегкий путь.
* * *
Отец смотрел, ничего не понимая. Он вроде бы осознавал, кто перед ним, кто он сам, но ни черта не мог сообразить, что происходит. Он вел себя как человек, проснувшийся в чужом месте, при этом думая, что засыпал в собственной постели. Костя взял старика под руки и поднял. Виктор Афанасьевич держался крепче… Крепче? Он держался! Неуверенно, как сильно выпивший, но держался. Чего не могло произойти ни вчера, ни месяц назад. Черт! Да этого никто не ждал и сегодня. Костю одолевали тревожные мысли. Появление паучихи было настолько реальным, что он теперь сомневался в собственном психическом здоровье. Ситуация вокруг отца скорее радовала, чем огорчала. Неожиданное исцеление, было ли оно таким неожиданным? Что бы ни говорили врачи, что бы ни видел сам Костя, он ждал чуда, ждал долбаного волшебства. Говорят, что близкие тяжелобольных со временем примиряются со своей нелегкой ношей, но Костя знал, что даже они в глубине души ждут чуда. Костя даже не успел смириться: год — это небольшой срок, чтобы привыкнуть к потере, смириться с утратой двух… нет, трех близких. И вот один из них пытается вернуться. Костя поможет ему, поможет и будет отдавать ему всю ту любовь, которую должен был отдавать своей маме и сыну.