— Коммунистический, рафик. Мы коммунисты и у нас есть свой комитет.
Это могло быть правдой — а могло и не быть.
— У меня нет удостоверения, рафик. Оно не здесь. Но я могу поклясться памятью своего отца, что я коммунист
Николай решил поверить. Опустил автомат
— Если это и так, тебе не стоит говорить об этом.
— Я должен. Мы хотим встретиться с тобой. И поговорить.
Пан — или пропал
— Где?
— Тут недалеко...
Николай сунул трофейный пистолет в карман.
— Ладно, поехали. Ты первый — я второй.
Их было несколько человек и они — ждали его на стройке рядом с путями, идущими к железнодорожному вокзалу. Большая часть относилась к полку — но были и незнакомые. Старшим по званию был капитан Асад — один из «подпевал» полковника. По-видимому, истинные его убеждения были другими.
Увидев машину — все они встали.
— Что это значит? — спросил Николай
— Мы хотим предостеречь тебя — сказал Асад — ты ведешь себя неосторожно и не умеешь скрывать своих мыслей. Так ты погибнешь.
— Кто вы?
— Мы коммунисты. рафик — сказал водитель Мухас — а ты слишком неосторожен. Хотя мы понимаем тебя.
— Что вы понимаете?
— Коммунисты не боятся смерти, верно?
Верно? Верно...
Николай смотрел на собравшихся людей. Несколько пар жадных глаз смотрели на него.
— Мы думали, когда СССР пришлет нам помощь.
— Помощь?
Да. Нам нужен командир. Такой как вы. Настоящий коммунист, из Советского Союза. Вы ведь приехали убить тирана...
— Мы готовы — сказал другой солдат — нас мало, но мы все готовы умереть. Как и наши товарищи в тюрьмах.
Так...
Тяжелее всего — воспринимались именно такие ситуации. Когда непонятно было, что говорить и как. Когда люди требовали от тебя поддержки... даже не так, когда люди видели в тебе высшую силу, представителя некоей высшей, справедливой силы... а что ты можешь ответить им? Может, американцам в таких ситуациях было проще... они были наглее и их с детства учили, что Америка — центр Вселенной.
А вот как быть ему?
— Я...
Он вдруг понял, что лгать — больше нет сил. Силы — на пределе.
— Вы кому-то еще говорили об этом?
— Нет. Рафик, мы знаем, как это опасно. Но вы же советский человек.
— Так вот. Больше, вы никому об этом и не скажете. Ни единого слова, никому, даже намека на это. Поняли? Я никогда не говорил, что приехал кого-то убить. Я не собираюсь этого делать и вам запрещаю даже думать об этом. Вы — будете молчать. Ясно?
— Это провокация...
Бахметьев — сидел в кабинете, вопреки всем нормам и правилам безопасности — открыв окно, кондиционер — старый, заслуженный БК1500 сломался вчера и запчасти должны были прийти только с оказией