— Вас поняла...
Эйприл отключилась и еще какое-то время сидела неподвижно, анализируя ситуацию. Затем — решительно толкнула дверь, спустилась на первый этаж, Морские пехотинцы — уже закрыли двери посольства и разбирали бронежилеты и автоматические винтовки. После нападения на посольство в Иране — количество оружия в других посольствах было существенно увеличено.
— Подготовьте машину! — сказала она — в течение часа
— Мэм... — советник по безопасности подошел ближе — сейчас очень опасно.
— Я знаю, что я делаю.
— Мэм, могу я узнать маршрут поездки
— Мы едем в Тикрит!
— Мэм это очень плохая идея.
— Плохая идея! — сказала госпожа посол, переживавшая кризис среднего возраста — дать оружие таким придуркам как вы. Чертовы ублюдки, вы готовы за один час изгадить то, что делалось годами. Приготовьте машину, или я поеду одна. а вы вылетите из страны как пробка из бутылки и будете орать на новобранцев в каком-нибудь сраном форте, ясно вам? Одна машина, один водитель, никакого сопровождения...
Одного телохранителя — ей все-таки навязали.
Она оделась максимально скромно и повязала косынку, желая показать уважение к традициям мусульманского государства. На самом деле — отправляясь в эту поездку, она была почти что в безопасности — хотя такие как Иглбургер или этот придурок с автоматом этого не понимали. Она была женщиной, вот в чем было дело. Она была существом второго сорта и не имела никаких прав — но точно так же она не имела и обязанностей. В традициях арабского Востока — коллективная ответственность, и если все происходившее в Тикрите правда и американцы действительно покушались на раиса — выживший раис вполне мог приказать убить явившегося к нему американского посла. Но не американского посла — женщину. Женщина не может отвечать за свой род, не может участвовать в межплеменных разборках. Убив женщину в качестве мести — Саддам выставит себя на посмешище и проявит себя полным идиотом. И естественно, потеряет уважение. А Эйприл уже успела понять кое-что про Саддама — он никогда не поступит так, чтобы плохо выставить себя перед арабами, лидером которых он хочет стать. Очень многое — он делает не потому что это необходимо — а напоказ. Он человек телевизора.
На подъезде к Тикриту — стало понятно: что-то произошло. Яркий, режущий свет прожекторов, бронемашины Республиканской гвардии на дороге. Машины разворачивали.
— Пробивайся.
Водитель забарабанил по клаксону, требуя пропустить.
Они продвинулись немного, потом — иракские солдаты заметили их. Один из солдат направил на них большой, аккумуляторный фонарь, прожектор, а другой — автомат. Офицер в черном берете — какая— то специальная часть — подскочил к машине и заорал что-то, тыкая автоматным стволом в зачерненное стекло.