— Вопросов много — сказал морской котик — например, а что если эти уроды просто решили пополнить свою коллекцию американских заложников в долине Бекаа. И что если они захотят получить деньги, а заложника оставить при себе.
— Полтора миллиона долларов с одной стороны — сказал Авратакис — и главный калибр Нью-Джерси с другой. Эти парни знают, что американцы не понимают шуток — и вовсе не хотели бы шутить. Кроме того, местная община... одной из небольших национальностей так же крайне заинтересована в освобождении объекта... а это не те люди, с которыми следовало бы шутить.
— План Б?
— Отступление к воде, где вас подберут резиновые лодки. Под прикрытием вертолетов с ВАСПа. Но лучше до этого не доводить...
Ливан, Шекка. Цементный завод
22 июня 1988 года
Война в Ливане, то вяло тлеющая, то вспыхивающая вновь — не была похожа ни на одну из ранее происходивших гражданских войн. Что гражданская война в США, что гражданская война в Советском союзе — все это было тяжелейшей трагедией, но в то же время — имело свой конец, вполне определенный — победа одной из сторон. В Ливане ни про какую определенность теперь не могло быть и речи. Начавшись как трагедия, с вполне определенными сторонами в игре, как война христианской Фаланги против мусульман и палестинцев — теперь война превратилась в фарс, в пародию на себя саму. Победа вызвала не торжество, а раскол в стане победителей, которые тотчас же начинали воевать друг с другом, перемирие — было лишь способом перегруппироваться и пополнить силы. Христиане раскололись на смертельно враждующие друг с другом фракции Жмаэля и Франжье, мусульмане тоже раскололись на просирийских и антисирийских, палестинцы и вовсе раскололись на несколько фракций. Коммунисты, просирийская фракция, проиракская фракция, националисты Арафата. Единство было забыто, цели, ради чего все начиналось — отброшены, большей частью война теперь шла за контроль над важными промышленными объектами, дорогами и городами. Захватив какой-нибудь город, освободители начинали взимать дань, превращаясь из освободителей в оккупантов, которым будут стрелять в спину как только придут другие «освободители».
Цементный завод в Шекка, небольшой по любым меркам — в Ливане считался стратегическим объектом. Потому что если кто-то что-то строил — другие считали долгом это разрушить, хотя бы из зависти. И делали это. Так что тот, кто контролировал производство строительных материалов — по любым меркам считался богатым человеком. А этот завод контролировал Антуан (Тони) Франжье, лидер просирийской христианской милиции Марада.