— Рудольфо Джулиани идет на Нью-Йорк — задумчиво сказал Авратакис — он не успокоится. Если он свалит тебя — он возьмет город.
— Конгрессменом?! — изумился Уилсон
— Мэром. По слухам он уже подбирает команду, в ней в основном судейские и бывшие легавые. Они не оставят тебя в покое.
— Так что же делать... черт... Они что — не понимают, что...
— Джулиани на это насрать с высокой башни. Для него зло — не коммунисты, а ты.
Начальник департамента по борьбе с коммунистической угрозой похлопал совсем расклеившегося конгрессмена по плечу. В конце концов — у ЦРУ и других мастеров грязных дел и антисоветчиков — не было более надежного друга. А друга надо спасать. Любой ценой. После того, что произошло в Пакистане — он один из немногих, что не пнул их побольнее.
— Тебе надо смыться. На некоторое время. А тем временем я поговорю с нужными людьми... попробуем что-то накопать на Джулиани. Этот сукин сын думает, что его дерьмо не пахнет, так-то вот. А мы ему и подгадим.
Авратакис родился в бедной семье — и сленг у него был соответствующим. По резидентурам до сих пор ходили легенды, как он послал только что назначенного Заместителя директора ЦРУ по операциям на..., а когда его пригласили извиниться — он еще раз послал его в том же направлении.
Но грубость и неотесанность Авратакиса имела и обратную сторону. Тех, кого он считал своими — он никогда не сдавал.
— Пойдем — решил он — давай, давай, поднимайся.
— Куда...
— Куда, куда. Поедешь в Израиль. У меня самолет под парами, там отсидишься. Там тебе всегда рады...
— Да, рады... — убито подтвердил конгрессмен.
— Вот именно. Хорошо находиться среди друзей, черт бы все побрал. Сколько раз тебе говорил — завязывай с кокаином. И с выпивкой. Держись, не падай!
Два человека, один из которых, среднего роста и полноватый — уверенно поддерживал высокого, в костюме — вышли из заведения, направляясь к своей смерти...
Темно-синий Олдсмобиль подкатил к «Вратам ада», как только Авратакис вышел, поддерживая конгрессмена, как раненого. Открылась дверь — и они буквально рухнули в салон, Авратакис заметил — как стоящий на другой стороне улицы Эконолайн включил фары.
— Твою мать! Жми!
Машина ЦРУ была не только бронированной — на ней был мощнейший, трехсотвосьмидесятисильный, восьмицилиндровый мотор. Олдсмобиль резко принял с места, так что пассажиров мягко вдавило в спинки сидений.
— Сэр они преследуют нас.
Помощник директора принял вертикальное положение, посмотрел в окно. Фургон и в самом деле преследовал их, включив фары. Но мигалки не было.
— Вижу.
— Куда, сэр?
— Давай на базу Эндрюс! Избегай главных улиц.