— Сафар на. Сафар на... — попытался объяснить Самир как смог.
Николай похолодел. Дорога нет. Дорога не та.
Этот арабский ублюдок завез их куда-то не туда. И явно не просто так.
Ступая по ногам, Николай прошел вперед и трижды стукнул рукояткой пистолета в стекло кабины. Сигнал опасности. Машина начала притормаживать...
— Хатарнак![48] — вдруг крикнул Самир.
— Из машины, живо!
Они выпрыгнули из машины — как раз в тот момент, когда откуда-то из темноты заработала зенитная установка...
Николай выпрыгнул первым, и даже успел вытащить Самира — в этом и проявилась разница между советскими и арабами. Советский — до последнего будет бороться за свою жизнь — араб скажет Иншалла (так угодно Аллаху), даже если ему будут резать глотку. В пятидесятых, когда русские учили египтян пилотировать тяжелые бомбардировщики — русский советник в одиночку запустил оба отказавших двигателя, в то время как весь экипаж усиленно молился Аллаху...
Они даже успели вытолкнуть тюк со снаряжением, откатились на обочину — ровно в тот момент, когда наводчик скорректировал прицел — и алая струя трассеров угодила аккурат в кузов машины. Спасся ли кто еще, спасся ли Савицкий, они этого не знали.
Внезапно Николай понял, что кроме ИФЫ работает еще один двигатель, двигатель машины, которая идет за ними по дороге. Его то, наверное, и услышал Самир, чтобы подать сигнал тревоги.
Загребая руками пыль и мелкие камни — они сползли с дороги — как раз в тот момент, когда мимо них прогрохотал колесный бронетранспортер. Горящая Ифа еще продолжала катиться по дороге, замедляясь, ветер рвал клочья оранжево — алого, с черными прожилками огня.
Ублюдки...
Николай повернулся на бок, расстегивая самодельный чехол снайперской винтовки. Глушитель и ночной прицел на ней уже были установлены, патрон в патронник дослан вопреки всяким правилам. В Афгане за это дрючили безбожно, несчастных случаев было полно, за каждым следовали оргвыводы — но Николаю на это было плевать. Своя жизнь дороже...
Магазин отработанным движением встал на свое место. Глушитель не заглушит выстрел полностью — но вспышки не будет. Совсем.
Он увидел ублюдков. Метров четыреста... намного ближе, чем он ожидал. Какая-то машина с зениткой в кузове, черные холмы голов в касках на фоне более светлого звездного неба. Дисциплинированные — он насчитал троих в кузове, но ни один не стрелял. Работала только зенитка...
— Ла тешут,[49] — сказал Николай почему-то шепотом. Это была одна из немногих фраз на арабском, которая засела в голове.
За спиной — с грохотом прокатился старый, советский сто пятьдесят второй БТР.