Джереми молчит. Я жду, пока он заговорит. Каждая секунда наполняет воздух удушающим страхом. Я вижу, как он меняется. Его омывает медленный поток черной морской воды. Что-то должно быть не так. Что-то должно быть настолько ужасным, иначе он бы так не отреагировал.
— Джереми? — говорю я, когда тишина становится невыносимой. — Что такое? Скажи мне, что случилось?
Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. У него боль в глазах.
— Это ты, Лилли-цветочек, — мягко говорит он.
— Я?
Меня разрывает тревога. Мне кажется, что я привязана к гильотине и жду, когда упадет лезвие.
— Что ты имеешь в виду?
Он берет меня за обе руки.
— Ты спала очень долго.
— Как долго? — шепчу я.
— Недели, — говорит он.
Внезапно мне кажется, что меня ударили в живот. Кровь стучит в ушах. В глубине души я подозревала, что что-то не так. Но услышать то, что подтвердило мои худшие опасения…всё встало на место: меня накачали наркотиками, заперли и вырвали из моей собственной жизни. Снова.
Комната вращается. Зрение размытое. Единственное, что держит меня здесь — это сильный голос Джереми.
— Останься со мной, Лилли. Не угасай!
Требуются все мои силы, но я делаю это. Я сражаюсь через головокружение и возвращаюсь в комнату. К реальности.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Ничего не могу с собой поделать, мой голос звучит слабо.
— И почему?
— Помнишь, когда ты упала со скалы, когда чуть не утонула?
Я в оцепенении киваю головой.
— Да. Но с тех пор прошло много времени.
— Ты выздоровела самостоятельно, помнишь? Но, видимо, не совсем. Ты страдала недиагностированным повреждением мозга в те несколько минут, когда не могла дышать. Это был почти как удар.
Я вырываю одну руку из хватки Джереми и кладу себе на лоб.
— Но я в порядке, — бормочу я.
— Это не самое худшее, — продолжает Джереми.
Я смотрю на него, чувствуя слабость и неустойчивость.
— Что еще?
— Мой брат обнаружил это и спросил, что случилось. Я рассказал ему все, что знал. Почти все. Но он сказал, что твои симптомы и результаты тестов, которые он провел, не соответствуют моим объяснениям. Не совсем. Он сказал, что повреждение мозга могло только усугубиться под водой. Но не это могло быть причиной.
— Нет?
Я вижу, к чему стремится Джереми. Это пугает меня.
— Нет, — говорит он. Он гладит мою шею большим пальцем. — Ошейник.
Я отхожу от него.
— Что?
— В свою защиту хочу сказать, — говорит он. — Я не ожидал такого побочного эффекта. Твой отец выдержал всё без какого-либо урона. И он носил ошейник гораздо дольше, чем ты. Я предполагал, что это безопасно.