Из толпы Gancanagh, которая окружила нас, раздаются смешки.
— Кеган, ты не должен играть с едой, — выкрикивает кто-то. Еще кто-то спрашивает правда ли, что я похожа на ангельский торт.
Кеган смеется и говорит с иронией:
— Нет ребята, на вкус она еще невероятнее — я никогда не пробовал ничего подобного — это амброзия, пища Богов…, и я хочу еще.
Меня пробивает дрожь, когда в моей голове укореняется осознание того, что Кеган не играет в игры… он не обучает меня или не показывает мне как улучшить удар. Ему все равно, что внутри я чувствую себя слабой и разбитой. Он не возражает против того, что меня покидает моя решимость быть храброй, так как-то состояние сверхчувствительности, в котором я нахожусь, сейчас просто убивает меня. Его не тревожит, что я провела дни на холодном, твердом полу, погрязшая в обезвоживании в месте, которое так близко к Аду, как только я могу себе представить. На самом деле ему приятно это знать, и он не собирается поддаваться, если я поскользнусь или начну колебаться.
Он собирается показать мне все, на что он способен, и если Бреннус позволит ему, он убьет меня, но если он этого не сделает, то Кеган согласится на все, что причинит мне боль, все действительно очень плохо. Кеган не меняет своей тактики, продолжая нападать на меня. Поэтому, вместо того, чтобы, как и прошлый раз, отпрыгнуть назад, я прогибаюсь назад, чтобы он просто обонял меня. Используя его же силу, я отбрасываю его от себя и провожу зубчатыми клинками по его левой стороне. Он истекает кровью, и мне интересно, действительно ли это его кровь, или это кровь Линнет, я приседаю, чтобы защитить себя, потому что он снова возвращается ко мне.
Когда он видит, что тоже кровоточит, он теряет часть своего высокомерия. Заменяет развязность жесткостью. Пытаясь воспользоваться ужасом, чтобы отпугнуть меня, он слизывает немного крови со своих пальцев, а потом размазывает ее по своему лицу. Я очень стараюсь не обращать на это внимание, но он не сдается, преследует, ищет слабости, чтобы использовать их против меня, чтобы я плакала, умоляла о помощи, но я знаю, что не сделаю ни того, ни другого. Мне здесь никто не поможет, думаю я, поморщившись от того, что Кеган начинает говорить со мной.
— Знаешь, что я обираюсь сделать с твоим сожителем, когда найду его? — с жесткой усмешкой спрашивает меня Кеган, подойдя ко мне с правой стороны и рассекая воздух ножом, заставляя меня отступить в сторону. — Я возьму нож и разрежу его пополам, чтобы все его внутренности вывалились наружу, — словно ненормальный говорит он, представив все то, что он только что сказал, во мне что-то щелкает.