— Что тебя занесло туда? — спросил священник. Это было ни к чему, но он не чувствовал сил, чтобы подняться на ноги, дойти до телефона и вызвать полицию и «скорую помощь».
— Я подумал, что так безопаснее вернуться домой. Меньше шансов, что тебя остановят. Ну, ты понимаешь — чтобы не проверяли на алкоголь. — Грегори посмотрел на дядю так, как смотрел, когда забывал выгулять собаку.
Но на этот раз в ночи на дороге лежал велосипедист.
— Прошу тебя, Грегори, расскажи, что, по-твоему, случилось.
— Не знаю, господи, не знаю. Я почувствовал удар от велосипеда. — Он побелел и замолчал.
— А потом?
— Не знаю, дядя Джим, я боюсь.
— И я, — честно признался Джеймс Херли.
Он поднял трубку телефона.
— Нет! — закричал его племянник. — Ты же погубишь меня.
Джеймс Херли набрал номер полиции.
— Замолчи, Грегори, я не назову твоего имени. Я пошлю их на место происшествия, а потом поеду туда сам.
— Ты не можешь… не можешь…
— Добрый вечер, сержант, это отец Херли. У меня есть срочное сообщение. Произошел несчастный случай… — Он назвал дорогу и округ. Он сказал, что несчастный случай произошел полчаса назад. Грегори кивнул. — Да, был удар, а потом виновный скрылся.
В этих словах было столько презрения, что на этот раз Грегори даже не поднял головы.
— Нет, сержант, ничего больше я сказать не могу. Мне жаль, это было сказано мне во время исповеди. Это все, что я могу сказать. Я сейчас буду там, чтобы посмотреть, что произошло с этим несчастным… Нет, это было сказано во время исповеди, я ничего не знаю ни о машине, ни о ее водителе.
Отец Херли пошел за пальто. Он увидел, что его племянник вздохнул с облегчением. Грегори посмотрел на него с благодарностью:
— Я никогда не думал об этом, но, конечно, ты не можешь говорить, это ведь тайна исповеди…
— Это была не исповедь, я мог бы сказать, но не скажу.
— Но ты не можешь нарушить священное правило…
— Закрой рот!
Это был уже не тот дядя, которого он знал. Он взял с собой небольшую сумку на случай, если придется отпевать того малого.
— Что мне делать?
— Ты пойдешь домой пешком. И ляжешь спать.
— А машина?
— С машиной я сам разберусь. Отправляйся с глаз моих долой.
Велосипедист оказался молодой девушкой. Согласно ее студенческому в сумке, ее звали Джейн Морриссей. Ей было девятнадцать лет. Она была мертва. Полицейские сказали, что такие случаи были частыми, когда негодяй не останавливался и тело оставалось лежать на дороге. Один из них снял шляпу и вытер лоб, другой зажег сигарету. Они переглянулись за спиной у священника, приятного мужчины лет пятидесяти. Он отслужил панихиду по мертвой девушке и заплакал, как мальчик.