– В квартире и в подвальном боксе Вайднера мы ничего криминального не обнаружили. Но он мог хранить веревку, эфир и кляпы в другом месте, возможно, в каком-то съемном помещении, о котором нам пока ничего не известно.
Мюллер откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу.
– Если его интересует только один особый тип женщин, мы должны исходить из того, что он заранее разузнал все о своих жертвах, – предположил он.
Сара кивнула:
– Верно. Преступник определенно действует по плану и хочет нам что-то сообщить. Поэтому и инсценирует убийства. Он старается привлечь внимание.
Хартман встал и начал прохаживаться по комнате. Сара слишком хорошо его знала. Ее психологические рассуждения казались ему утомительными, Хартман отказался бы от них с превеликим удовольствием. Ему было важно схватить Бена Вайднера как можно скорее. Он считал, что и так без труда добьется, чтобы тот объяснил свои мотивы. Поэтому Хартман не дал прокурору вставить ни одного слова, а сразу огласил свое мнение:
– Нашего убийцу зовут Бен Вайднер. Нам просто нужно найти его, прежде чем он совершит новое преступление. В данных обстоятельствах необходимо использовать все возможные средства, так сказать, по полной программе.
Мюллер тоже не смог больше усидеть на стуле.
– Хотите сказать, мы должны обратиться к населению через СМИ и попросить о помощи?
Хартман кивнул:
– Обратиться в региональные телевизионные каналы, прессу и радио, обнародовать фотографию и раскрыть имя. То есть по полной программе.
Неожиданно Мюллер засомневался. От его прежней надменности не осталось и следа. Такой номер мог легко закончиться крахом карьеры, после которого ему уже никогда не оправиться. Он поправил галстук и снова сел на стул.
– Для такого шага, как объявление подозреваемого в розыск, необходимы неопровержимые доказательства его вины. Распоряжение о заключении под стражу вряд ли будет проблемой. Но нанесение ущерба репутации должно быть оправдано, а это возможно, только если, с одной стороны, речь идет о тяжком преступлении, а с другой, существует подозрение в совершении преступления в будущем, – объяснил Мюллер.
– Но ведь все эти условия выполнены, – возразил Хартман. – Доказательства однозначны. На момент совершения первого преступления, и готов поспорить, что во втором случае тоже, у Бена Вайднера нет алиби. Тамара Энгель познакомилась с Вайднером незадолго до убийства. Он даже признает, что был у нее в квартире. А на следующий день случайно находит ее мертвой в ванне вместе с указанием времени следующего убийства, которое накануне с точностью до минуты публикует в своей газетной статье. Эту информацию он якобы получил от предсказателя, который, однако, отрицает знакомство с Вайднером и уже несколько дней лежит в больнице. Пока мы вчера опрашивали Вайднера по подозрению в убийстве Тамары Энгель, коллега Андрэ Слибов разговаривал по телефону с женой Вайднера. От нее он узнал, что она подала на развод и что ее муж был подавлен, когда в пятницу после обеда нашел в почтовом ящике соответствующие документы и позвонил ей. Видимо, для него это было как гром среди ясного неба. Я считаю, что два часа спустя в квартире Тамары Энгель Вайднер просто слетел с катушек. Она тоже была разведена, с ребенком. Это напомнило ему о собственной жене. Вероятно, поэтому свою ярость, накопившуюся на жену из-за заявления о разводе, он спроецировал на Тамару Энгель и заставил ее поплатиться. Он убил ее, чтобы выпустить пар.