До выхода из тени оставалось уже меньше минуты. Сердце переместилось куда-то едва ли не к горлу и бешено колотилось. Виски сжал невидимый стальной обруч. Нервишки — они и на окололунной орбите нервишки. Корабль вышел на освещённую часть орбиты почти мгновенно. Было темно — и вдруг, словно кто-то щёлкнул выключателем, всё пространство залил ослепительный солнечный свет.
Мои худшие ожидания оправдались. Едва датчики грузовика уловили солнечные лучи, «Кентавр» включил двигатели ориентации и принялся разворачиваться носом в направлении на Солнце, то есть строить солнечную ориентацию. И значит, готовиться к уходу с окололунной орбиты.
— Вот тут, дружочек, — вслух проникновенно произнёс я, — наши с тобой дорожки расходятся. Я вовсе не горю желанием отправиться в полёт к Солнышку без обратного билетика…
Медлить было нельзя. На раскрытие трёх оставшихся креплений у меня ушло больше времени, чем я планировал, — минут двадцать. Дольше всех я провозился с третьей по счёту стяжкой: один из болтов никак не хотел расставаться с гайкой. Но всё же я успел. Грузовик ещё только поблёскивал микровключениями двигателей ориентации, готовясь к старту, выстраивал ориентационные углы, а тело стыковочного отсека уже вздрогнуло, освободившись от четвёртой, последней стяжки, и, медленно разворачиваясь, стало отходить от хвостовой части «Кентавра».
И вовремя! Расстояние между стыковочным отсеком и хвостом корабля было всего метров двадцать пять — тридцать, когда грузовик на мгновение замер, словно остановился в пространстве над Луной. А потом из его маршевого двигателя вырвалась яркая оранжевая лента горячего газа. Укоротившийся после отделения стыковочного отсека «Кентавр» стремительно рванул прочь от Луны, разгоняясь и уходя в свой последний полёт к Солнцу. Корабль быстро удалялся и уже через пару минут стал похож на размытое пятно, потом на яркую звезду, а затем и вовсе растворился в бликах солнечных лучей на стекле гермошлема моего скафандра.
Вращаясь вокруг всех трёх пространственных осей, стыковочный отсек дрейфовал по лунной орбите.
Непосредственная угроза для жизни миновала, и у меня прорезалось острое желание оценить в целом шансы на спасение.
Ресурсов скафандра хватит ещё примерно на восемь с половиной часов. А потом начнутся большие проблемы.
С Земли до окололунной орбиты за восемь с хвостиком часов не долететь. Поднимать с лунной базы «Селенит» тоже нет смысла: на нём топлива — только на стыковку с «Инолусом».
Спасти меня можно с помощью американского «Мудра» или нашего «Лунника». Сесть в один из транспортных кораблей и отправиться на поиски стыковочного отсека и принимающего на его поверхности солнечные ванны Лёвы Зайчонка. Для выполнения этой операции нужно, чтобы на станции нормально работали системы радиосвязи, поиска и стыковки. А они, как на грех, — по «счастливой» случайности, да? — вырубились. Значит, на транспортном корабле требуется найти опытного пилота для «слепого» поиска. Но Стелла Уилсон — бортинженер, Астрид Йенсен — астрофизик, Хосе Умберто Лопес — селенолог. А единственный пилот «Инолуса» сидит сейчас на макушке оторвавшегося отсека и ждёт спасателей.