Поэтому спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Получается, что перспективы более чем туманны. На стыковочном отсеке нет ни двигателей, ни системы управления. Как ни крути, мне осталось только восемь с половиной часов жизни.
Что у меня ещё есть кроме скафандра? Правильно, герметичный отсек с возможностью многократного обновления атмосферы. Поэтому врёшь, не возьмешь, костлявая!
Я переместился к боковому входному люку и стравил давление из отсека с помощью дренажного клапана почти до нуля. Несколько раз повернув баранку запорного штурвальчика, открыл массивную крышку и аккуратно забрался внутрь стыковочного отсека.
— Ну-ка, подсчитаем наши жизненные ресурсы, — сказал я вслух, как только отсек снова наполнился воздухом. Я снял перчатки и поднял стекло гермошлема.
Воды в ёмкости для питья литра полтора. Питательной кашки в сосуде, закреплённом около подбородка внутри гермошлема, где-то на четыре лёгких завтрака. А воздуха: дыши — не хочу! Поглотители углекислоты в стыковочном отсеке работают нормально, поэтому воздуха хватит дней на десять. С электроэнергией вообще нет проблем, — аккумуляторы отсека рассчитаны на полгода автономной работы.
Живём, братцы! Судьба наконец-то послала мне робкую улыбку, и я получил десятисуточный гарантированный бонус на выживание.
Настроение у меня пошло вверх, как столбик ртути в термометре на летнем солнышке. Системы связи и поиска на «Инолусе» ребята отремонтируют. Мой отсек обязательно отыщут и снова состыкуют с лунной станцией.
Правда, есть одна маленькая сизая тучка на солнечных горизонтах надежды. Если стыковочный отсек найдут уже тогда, когда у меня давно закончатся еда и вода…
Я представил себе, как в этом хорошо освещённом стыковочном гробу будет плавать моё иссохшее и исхудавшее тело, и настроение снова круто спикировало вниз.
* * *
Если хорошенько поразмыслить над сложившейся ситуацией, то можно прийти к весьма любопытному выводу. Вся эта кутерьма с тремя якобы случайными нештатными ситуациями на «Инолусе» имеет хоть какой-то смысл, если главной целью неизвестного злоумышленника был персонально я. Если я кому-то перешёл дорогу и этот кто-то решил со мной разделаться, выдав на станцию пакет вредных команд.
Залётных хакеров-террористов отметаем напрочь: ни одна команда не пройдёт без спецключей — паролей, которые часто меняются и которые знают очень немногие.
Значит, пакостные команды мог выдать только кто-то из своих. Из тех, кто знает пароли и имеет доступ к системе управления.
Теоретически это мог сделать кто-нибудь из нашего экипажа. Если он, конечно, сошёл с ума. Или решил покончить жизнь самоубийством, заодно прихватив с собой семерых коллег по лунной экспедиции. Но я что-то среди нашего дружного международного коллектива таких «героев» не наблюдаю. Заявляю об этом со всей ответственностью как командир станции.