Когда компаньоны вышли к Дворцовой набережной, стихия разыгралась не на шутку.
* * *
Снег валил стеной. Крупные мягкие хлопья закрывали полнеба, прятали от взоров путников черную гладь Невы, Петропавловскую крепость на той стороне реки, засыпали набережную. Идти стало труднее – ноги провалились по щиколотку в снег, скользили, стекла противогаза залепляло – так, что вскоре в белесой темноте Комар брел почти на ощупь. Широкая спина Убера маячила впереди, словно выныривала из тумана. За скинхедом ступала Герда, дальше Таджик, затем Ахмет. Комар шагал замыкающим.
Они прошли мимо развороченных ударом чугунных перил. Огромная машина пробила ограждение и сорвалась с набережной в Неву. Еще тогда, во времена Катастрофы. И сейчас на дне, в нескольких метрах, под толщей черной стылой воды, лежит серебристый «гелендваген», обросший слоем водорослей, а внутри него, за рулем – какой-то кретин. Труп объели рыбы и речные твари, что завелись после Катастрофы, но лицо осталось прежним – белесое, раздувшееся, самоуверенное.
Я власть, произносит существо мертвыми губами.
Я жду тебя, говорит существо в салоне «гелендвагена», поехали кататься. И протягивает ледяную руку. Пальцы-сосиски, зеленовато-белесые, тянутся к лицу… касаются…
Комар моргнул и проснулся.
Приснится же!
Снег падал. Мир вокруг превратился в черный провал, медленно засыпаемый белой массой.
Дворцовая набережная. Лучше не стало. Река почти скрылась за пеленой. Снег падал густо, белая стена выросла перед компанией. Конца и края не видно. Смутные силуэты домов временами проглядывали в тумане, уходя другой стороной в небытие.
Зато можно не опасаться хищников. «Угу», – подумал Комар.
Раз, два. Раз, два. Мы идем по Африке. Вдоль гранитного поребрика. Справа – черная гладь Невы жадно глотала снежинки. За ней – смутный силуэт Петропавловки. Шпиль крепости упирался в небо, исчезал в бесконечности…
Что-то изменилось. Снег падал уже не сплошной стеной, а медленным рождественским вальсом. Крупные хлопья, пушистые снежинки, летали и кружились. Стало заметно светлее и – сквозь пелену снега проступил белый дворец.
Компаньоны застыли.
– Что это? – Комар открыл рот.
– Зимний дворец. Он же Эрмитаж. Красиво? – Убер хмыкнул. Скинхед стоял, залепленный снегом с ног до головы, на противогазе – целый сугроб, шапочка. Герда фыркнула. Комар покосился на нее, сказал:
– Д-да.
– Охуительные хоромы. Зайти, что ли? А то в этой каше мы не то, что друг друга… Скоро мы даже сами себя не найдем.
– Н-не зн-наю, – зубы Герды отбивали дробь. «Ну и погода!»
– Заходим, – решил Убер. – Все наверх, к крыльцу. Эй, ты, Ахмет, заснул?