– Чего это она? – удивился Убер.
Комар посмотрел на него искоса.
– Убер, ты дурак или притворяешься?
– Притворяюсь, – ответил Убер мгновенно. – Чтобы не выделяться на фоне остальной нашей компании. Хотя по сравнению с ним… – скинхед приподнял голову и кивнул в сторону сидящего с записной книжкой Таджика. Лицо азиатского интеллигента было задумчивым. Видимо, тот опять решал какое-то уравнение, решил Комар. – По сравнению с ним, я никто. Вот он дурак, так дурак, на полную катушку. Даже завидно немного.
Таджик даже не шевельнулся. Словно не слышал.
– Убер!
– А что Убер? – скинхед оскалил зубы. Комар вздохнул. Особый скинхедский шарм Убера одновременно пугал и завораживал женщин. На мужчин же действовал по-разному, но по большей части – раздражающе. И Комар понимал, почему. Иногда ему самому хотелось огреть Убера чем-нибудь потяжелее. – Я ей ничего не обещал.
С их возвращения в Большое Метро прошло одиннадцать дней. Ранение Герды оказалось несложным (повезло, сказал хирург) – сквозное, без повреждений кости и кувырканий пули. Четыре дня девушку держали в госпитале, затем отпустили – с условием ходить на перевязки. Впрочем, она сама была врачом. Комар отделался не так легко.
Его рана оказалась сильнейшим ушибом – пуля выбила кусок кирпича, которым Комару и досталось. Опухоль с осложнениями. Герда уже свободно ходила, Комар все еще не мог толком разогнуть левую руку.
Компания отдыхала, набиралась сил. Несколько раз их допрашивали какие-то военные, все время разные. Потом их поставили на довольствие, как беженцев (а Комара и Убера как военнообязанных). Комар много раз рассказывал о Леди и Исаакии, но, кажется, всем было не до того.
Узел Садовая-Сенная был полон беженцев и солдат, бурлил жизнью и фонтанировал событиями. Но пока основным на станции оставалась дикая неразбериха и всеобщий хаос.
И слухи. Слухи. Постоянные слухи. Война рядом. Веганцы чудовища, нелюди. Но СМЕРШ, что тайно лютует в Большом Метро, еще хуже… Люди пропадают без суда и следствия. Потом оказывается, что это были тайные шпионы Вегана.
– Я отойду на минутку.
Убер расслабленной походкой, насвистывая, прошелся по платформе. Встречные косились на него. Скинхед выбрил голову и теперь ходил, задрав нос и сияя шрамами на затылке. Прирожденный провокатор, пробурчал как-то Таджик.
Комар помедлил. Что-то было не так. Он кивнул Таджику – посторожи вещи – и бросился вдогонку.
Спрыгнул на рельсы, пошел в тоннель, в темноту.
Исчез там.
Тупичок. Тут его походка сломалась. Словно Убера подменили. Из здоровенного засранца скинхеда вдруг вынули стальной стержень. Он медленно прошел несколько шагов и согнулся, держась рукой за стену. Бледное лицо в каплях холодного пота, словно у наркомана. Под глазами темные круги. Больно.