«Я бы хотела вернуться в «Уэйкман», — сказала Макензи. — Если та женщина, о которой говорил Ленни, была близка с Эллис, может, она может нам подсказать, какую зацепку мы упустили».
«Нина Брейди, — ответил шериф. — Если вы хотите с ней поговорить, я могу позвонить в приют и предупредить о вашем визите».
«Буду благодарна».
Сгорбившись, с выражением озлобленности на лице, Кларк пошёл по коридору. «Дайте знать, если понадобится помощь моя или моих людей», — крикнул он, не оглядываясь.
Макензи и Эллингтон вернулись на улицу. Она увидела, как Лэнгстон Риджвей садится в свою машину. Репортёр и оператор заметили их и поспешили к ним, но серьёзного взгляда и одного движения головы Макензи хватило для того, чтобы они резко развернулись и пошли к фургону, припаркованному в конце стоянки.
«С тобой всё в порядке?» — Макензи спросила Эллингтона, когда они сели в машину.
«Да. Почему ты спрашиваешь?»
«Шоу с визиткой… было забавным, но на тебя не похоже».
Эллингтон пожал плечами и вздохнул: «Даже не знаю. Меня раздражают жалкие политики вроде этого. Политики из маленьких городков особенно противные».
«Видимо, у тебя большой опыт в общении с ними».
«К сожалению, ты права. В детстве… было ужасно, — он вдруг задумался, а потом завёл машину. — Мы с тобой не говорим о подобных вещах. Думаешь, должны?»
Внутри Макензи вдруг вся сжалась от страха, сама не понимая почему. Она молча пожала плечами, и Эллингтон вывел машину на трассу.
«Могу предположить, что если даже от этих слов тебе стало не по себе, — сказал он, — тогда моё предложение о том, чтобы съехаться, наверное, жутко тебя напугало, я прав?»
Печальное во всём этом было то, то он был прав. Его предложение её напугало, и этот страх до сих пор жил внутри.
«Послушай, прости меня, — продолжил Эллингтон. — Должно быть, моё предложение было неожиданным, но я так чувствую. Я об этом думал несколько недель. Меня тоже пугает этот шаг… но я на него готов».
Они выехали на дорогу, идущую к «Уэйкману». Макензи была благодарна за то, что он не боялся показать свои слабости, но его открытость и воодушевлённость тоже её немало пугали. Именно поэтому она сказала то, что первым пришло на ум.
«Мы не можем жить вместе, — сказала она. — Если быть откровенной, наши отношения уже влияют на нашу работу. По крайней мере, на мою точно. Я чувствую себя безответственной, словно работа для меня сейчас на втором месте».
«Да, но думаю, мы…»
«Это неудачная мысль, — холодно ответила Макензи, а потом, добавляя масла в огонь, заметила. — Давай пока не будем возвращаться к этому вопросу. У нас сложное дело, и я хочу сконцентрироваться на нём».