«Сначала разгневанный захолустный политикан, потом Эллингтон и теперь Макграт, — думала Макензи, набирая номер начальника. — Интересно, кого ещё я сегодня выведу из себя».
Когда в ухе раздались гудки, Макензи вышла из приюта для слепых «Уэйкман» в обжигающий зной Вирджинии. Эллингтон следовал за ней. Она включила громкую связь, чтобы хоть немного сгладить смущение и досаду.
Макграт ответил после четвёртого гудка и не стал тратить время на формальности.
«Уайт, тебе знакомо имя Лэнгстон Риджвей?»
«Да, сэр, — ответила она, не пытаясь ничего приукрашивать. — Я говорила с ним около получаса назад. Настоящий кусок дерьма. Много о себе мнит».
«Мне плевать, что ты о нём думаешь, — сказал Макграт. — Ты там, чтобы расследовать убийство его матери, но решила швырять в него визитками?»
«Для справедливости стоит заметить, — сказал Эллингтон, — что это я бросил в него визиткой».
«Это неприемлемо, — сказал начальник. — А ещё неприемлемо то, что вы там торчите уже четыре дня, но можете представить только огромные счета за бензин. Мне нужно вам напоминать, что вы там по работе, а не ради романтических путешествий?»
«Вы совершенно правы, сэр, но сам убийца колесит по всему штату».
«Сейчас вы вернулись в Стейтон?» — спросил Макграт.
«Да, сэр. Расследование привело нас сюда, чтобы поговорить с одной из подопечных приюта».
«Разговор вам что-нибудь дал?»
«Пока сложно судить, сэр».
На мгновение в трубке стало тихо, но потом Макграт заговорил вновь: «Мне не нравится, что вы находитесь там уже четыре дня, но у вас до сих пор нет никаких результатов, особенно когда вы настраиваете против себя семьи погибших. Я даю вам последние двадцать четыре часа, по истечению которых я возвращаю вас в Вашингтон и высылаю других агентов, чтобы делали вашу работу. Вы слишком талантливы, чтобы торчать в этом адском месте».
«Сэр, если вы…», — начала Макензи.
«Один день», — перебил он.
«Без проблем», — сказал Эллингтон, развернулся на каблуках и пошёл к машине.
«Уайт?» — сказал Макграт.
«Да, сэр».
Макграт повесил трубку. Макензи расстроено посмотрела на телефон, а потом на Эллингтона.
«Куда ты, чёрт возьми, идёшь?» — спросила она.
«Собирать вещи, — ответил он. — А ты можешь оставаться в этой жуткой жаре и бегать кругами».
«Ты ведь несерьёзно?»
Он вздохнул и вернулся к ней. Макензи продолжала стоять у входа в «Уэйкман»: «Я не знаю, как иначе выразить то, что я хочу сказать и не показаться истеричкой, но, исходя из нынешнего этапа наших отношений, я нахожу глупым оставаться здесь. Я не хочу мешать».