— О! Ревновать будешь, если скажу, что много?
Раз-два-три… Новый поворот, наклон, и Эри почти поцеловал мою шею. Тёплый воздух прошёлся по плечам и запутался в волосах.
— А если буду? — я стиснула его горячие пальцы и усмехнулась.
— Ревнуй, малыш, ревнуй! — засмеялся он раскатисто. — Да только бессмысленно. Однолюб я. Был таким всегда и умру таким.
— Значит, — я нахмурилась, едва не наступая Эриману на ноги от обиды, — шансов у меня нет?
— Я любил лишь раз, но это было… — он передвинул горячую руку ниже по талии и снова повернулся. Ноги шли за ним, будто магия звала. — Это было очень давно! — он отмахнулся. — Да и разве школьную любовь можно назвать настоящей? А остальное — не запомнилось.
Эри поджал губы и наклонил меня. Его ладонь пробежала от шеи вниз, мимо яремной ложбинки, по лифу, и снова спряталась за спиной. Огонь следовал за его пальцами, и я думала только о прикосновениях. И немного о словах.
Шаг. Ещё шаг. Раз-два-три, раз-два-три.
Глупая. Вот я глупая! Надеялась на что-то? Надеялась… Главное теперь, чтобы он не заметил, как я разочарована. Продолжай танцевать, Арли. Продолжай.
Он прижал меня к себе, обнял обеими руками и остановился. Опустил голову и коснулся сухими губами плеч.
— Если я решусь говорить тебе о любви сейчас, мне придётся шесть лет нарушать закон. Я хочу, чтобы ты сама выбрала жизненный путь. Я подожду. Если чувства есть — они окрепнут, если это наваждение — пройдут и забудутся. Но у нас ещё есть завтра. Наше бесконечное время для двоих. А потом — практический экзамен, и мы… окажемся на разных берегах.
Музыка затихла. Мы остановились и, поклонившись друг другу, пошли к столу. Адонис убежал куда-то. Компания Леана разошлась. Навес собирали, и из людей остались единицы. Несколько пар, да и те повернули к транспорту. Кони рыли копытами землю. Уж, видимо, надоели им пляски драконов да пёстрые фейерверки.
— Я стараюсь жить сейчас, сегодня, в эту минуту. Хочу быть с тобой рядом и делаю это, а завтра, вернее, послезавтра, попытаюсь понять, как ходить рядом и не претендовать на тебя. Ведь может так случиться, что ты начнешь встречаться с кем-то помоложе. Да хоть с тем рыжим! — от последних слов Эриман вздрогнул. — Ну, не могу же я, будучи преподавателем, вмешиваться в твою личную жизнь?
— Пусть завтра станет бесконечным, — я улыбнулась ему, пытаясь спрятать подступающие слёзы. — Наше завтра.
Я отвернулась, надеясь, что Эриман не заметит, как я кусаю губы. Оставшиеся на площади люди сплошным потоком текли к парковке. Блюстители порядка тоже расходились друг за другом. Место празднеств на глазах становилось диким и пустынным. Послезавтра столь же опустошённой и неприглядной станет моя душа. Цветы чувств завянут без благодатного дождя, чернозём — иссохнет, превратившись в седую пыль. Костры догорят, затихнет смех, пепел унесёт ветром. И придёт пустота.