— Норд-ост семь.
— Я иду к вам, пригласите начальника политотдела и начштаба.
— Есть!
Комдив повесил трубку и стал надевать шинель.
Из кухни выглянула жена, спросила удивленно:
— Ты что, Гоша?
— Срочное дело.
— Случилось что-нибудь?
Комдив не ответил, будто не расслышал.
— Ты не жди. Обедай без меня.
Он с сожалением посмотрел на тарелку с борщом и ушел.
Дежурный доложил обстановку. Показал на карте, где находятся сейчас корабли. Выходило, что до Черного Камня ближе всего добираться из Снежного.
Комдив подошел к окну, поскреб ногтем изморозь на стекле. В бухте стояли два корабля: дежурный и «Самоцвет».
— «Самоцвет» недавно пришел, — угадав мысли комдива, сказал начальник политотдела, плотный коренастый капитан второго ранга с безбровым лицом, жестким и обветренным. — Люди измотаны, товарищ командир.
Комдив кивнул.
— Может, дежурный отправить? — предложил начштаба. — А «Самоцвет» подежурит.
— Там командир молодой. Без году неделя. А надо людей снимать. Придется Лохова опять посылать в море.
И начальник политотдела и начальник штаба промолчали. Жалко, конечно, людей с «Самоцвета», но где-то на скалах команда сейнера ждет помощи.
Комдив обратился к дежурному:
— Вызовите капитана второго ранга Лохова.
— Есть!
Дежурный вызвал «Самоцвет» по телефону. Лохов был еще на борту. Комдив взял трубку:
— Алексей Михайлович, объявите боевую тревогу.
— Есть, боевая тревога, — привычно повторил Лохов.
…Лохов встретил начальство на борту. Прошли в кают-компанию. Комдив расстегнул шинель, присел на диван возле стола.
— В районе Черного Камня терпит бедствие сейнер. Вынесло на скалы. Надо снять людей. Больше некому. На дежурном — молодой командир.
— Ясно.
— На море норд-ост семь баллов. Волна…
— Сводку имеем.
— Сложное, конечно, дело. И матросы ваши устали. Объясните им, что в море погибают люди.
Лохов кивнул.
— «Добро» на выход дали. Можете идти напрямую, срезая углы. Все посты предупреждены, — сказал комдив.
— Ясно.
— Докладывайте нам обо всем. Ваш фельдшер на борту?
— Да.
— Возьмете на борт и врача. Мало ли что там…
Волны швыряют корабль как щепку. Так пишут в романах. Ерунда. Корабль не щенка. На корабле опытные люди, и он послушен их воле, как будто ему передаются их мужество и упорство.
Ветер гонит огромные, невидимые во тьме валы навстречу кораблю. Прожектор выхватывает пенные вихри на гребнях. Валы норовят обрушиться на корпус корабля, смять его чудовищной своей тяжестью. Корпус содрогается, скрипит, но скрип тонет в грохоте и свисте воды и ветра. И когда кажется, спасения нет и грохочущий вал уже навис над кораблем, корабль вдруг подымает нос, будто хочет опрокинуться навзничь, волна ударяется об острый форштевень, крутые борта раскалывают ее пополам. Палубу окатывает соленым дождем. Корабль переваливается через волну, соскальзывает с нее; теперь он подобен пловцу, ныряющему со стартовой тумбочки. Вот-вот следующая волна поглотит его! Но не успеет она нависнуть над кораблем, как тот уже выпрямляется и нацеливается острым форштевнем на ее упругое, сверкнувшее в свете прожектора тело.