Жалобно звенит посуда в буфете, падают со столов и с полок книги, незакрепленные предметы. Мириады брызг оседают на палубе и, схваченные морозом, превращаются в лед. Матросы в спасательных жилетах поверх теплых курток скалывают его топорами и скребками; скользя по обледеневшему металлу, с трудом удерживаются на ногах, то и дело хватаются за леера, на которых ежеминутно нарастают сосульки.
Лохов и штурман старший лейтенант Антипов — на ходовом мостике. Мостик продувается ветром. Слезятся глаза. Мгла сомкнулась вокруг корабля. Берега не видно. Эхолот мерно отщелкивает глубины.
Антипов на корабле недавно, на Север переведен с Балтики. Там тоже нередко бывают шторма. И довольно свирепые. Но чтобы море плясало под чертову дудку ветра вот так, во мгле, в течение нескольких месяцев? Нет, такого на Балтике не было.
Впереди возникает белая пелена. Она мгновенно закрывает гребни волн. И вот уже ничего не видно. Как говорят, видимость равна нулю. Луч прожектора наталкивается на белую плотную завесу, будто кто-то трясет перед кораблем огромной выбеленной холстиной. Снежный заряд. Снег забивается в каждую щель, метет сухой крупкой на палубе, хлещет по лицам матросов.
— Старший лейтенант, возьмите радиомаяки.
Лохов не всматривается в снежную мглу. Знает — бесполезно. Щелкает эхолот. Вахтенный радиометрист аккуратно докладывает дистанции. На столе в штурманской — подробная карта района. Сверяешь точку, полученную от скрещения пеленгов радиомаяков, с данными эхолота и локаторов. И снова идешь как бы ощупью.
На карте проложен курс. Самый короткий, какой только возможен через этот ад. Если снежный заряд не прекратится, придется маневрировать в районе Черного Камня. Сквозь этакую пелену людей не разглядишь. Носа своего корабля и то не видно.
Антипов вернулся на мостик из штурманской рубки. Доложил:
— Вышли в точку. Время поворота.
Лохов кивнул. Скомандовал в переговорную трубу громко и четко:
— Право тридцать… Так держать!
Казалось, корабль не изменил направления, просто волны, будто поняв, что, нападая в лоб, ничего не могут поделать с ним, ударили слева. Сигнальные огни на клотике закачались, описывая дуги в снежной мгле. Корабль начал переваливаться с борта на борт.
Владимир сдал вахту Ивану Куличку и с трудом спустился вниз, в кубрик. Здесь качало меньше. А может быть, так казалось. Вообще-то Владимира почти не укачивало, только чуть больше обычного клонило ко сну. И есть не хотелось. Но он научился бороться с сонливостью и заставлял себя глотать борщ, держа миску на весу, чтобы не расплескать.