Я не знаю, что это значит, не знаю, насколько это серьезно, не знаю даже, правильно ли я написала название болезни, знаю одно: с момента, как это случилось, Лиля превратилась в отшельницу: гуляет с ребенком редко и одна. Ни с кем не общается. Стала нелюдимой.
Я боюсь встречи с ней. Не знаю, как теперь разговаривать. Как ни в чем не бывало? Уместно ли улыбнуться? Или лучше сделать сострадательное лицо? Мол, я понимаю…
«Я понимаю» вправе говорить лишь тот, кто понимает. Не я. Я не знаю, что такое просыпаться и погружаться в липкое марево болезни самого любимого, ни в чем не повинного родного существа. Я не знаю, как холодный кол вопроса «почему я?», воткнутый в самое сердце, сковывает дыхание.
Вчера был снежный дождь, и я увидела, как Лиля, промокшая, шла по лесной дорожке, толкая перед собой розовую коляску. Я стояла на детской площадке, следила за сыном, съезжающим с горки. Увидев Лилю, я решительно сделала шаг ей навстречу. Она дернулась в сторону.
– Лиля!
– Слушай, я не хочу ни о чем говорить, ладно? – раздраженно сказала она и глубоко накинула капюшон. Спрятала лицо. Она – в чуриках…
Обдав холодом, она стремительно прошла мимо. Сбежала. Теперь я боюсь ее еще больше. Это не Лиля, это концентрированная боль в капюшоне и с коляской. Она учится с этим жить…
Девочки на площадке рассказали, что она по утрам гуляет у церкви: подолгу ходит кругами вокруг церковного забора. Сегодня утром, пока мои муж с сыном спали, я собралась, положила дочку в коляску и пошла к церкви. Лиля стояла ко мне спиной и смотрела на церковные пристройки. Я выдохнула, подошла, решительно припарковала свою коляску рядом с ее. Достала термос. Два бумажных стаканчика. Протянула их Лиле. Она растерянно и нерешительно взяла. Я налила дымящийся кофе в стаканчики, взяла у нее из рук свой и чокнулась своим об ее. Чин-чин. Мы обе молча сделали по глотку.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Как думаешь, что я сделала не так? За что?
– Ничего.
– Почему я?
– Это не возмездие, дорогая. Это испытание. Оно не за что-то, а для чего-то…
– Думаешь?
– Уверена.
– Я очень люблю свою дочь.
– Я знаю.
– Я буду бороться.
– Я знаю.
– Я хочу, чтобы она была счастливой.
– Я знаю. Она будет. Она есть.
– Что есть?
– Она уже счастливая. Ей повезло родиться у такой матери, как ты. И ты тоже счастливая.
– Я пока не поняла, что это счастье. Часто плачу.
– Жизнь похожа на твой кофе. Она разная. В ней, как в кофе, смешано черное и белое, горькое и сладкое.
– Весь мой кофе сейчас соленый. С привкусом слез.
– Ты сама говорила, соль подчеркивает вкус. Вкус жизни.